Без благословения. Роман, сотканный из дневниковых записей офицера, служившего в Группе советских войск в Германии в 1950-х. М. М. Колесников
от бывшего моего командира подполковника Веселова, за что Волков время от времени брюзжит. Здесь у нас уж такой порядок: офицер, уезжая по замене или к другому месту службы, раздаёт «излишки» мебели своим друзьям. Когда я приехал, мой предшественник оставил мне только «прожиточный минимум»: шкаф, кровать, два стула и вот этот столик.
Надо сказать, что Веселов оказал мне ещё и другую, более важную, услугу. Месяца за три до ухода на повышение он потребовал для себя как для командира дивизиона двухкомнатную квартиру, а свою отдельную однокомнатную передал мне. Сергей мне в этом страшно завидует и не раз предлагал поменяться, обещая различную компенсацию, вплоть до подбора хорошенькой любовницы.
Уже выпито по паре бокалов, кровь циркулирует быстрее, речь становится живее, и я снова наполняю бокалы.
– Счастливец ты, Сергей, – говорю я, – уже в следующем году уедешь в Россию, будешь свободным человеком и встречаться с женщинами, знакомство с которыми не грозит отправкой в двадцать четыре часа. За наших женщин!
Сергей смеётся и поднимает свой бокал.
– За них нельзя не выпить. Но не вешай носа, дружище. Кто знает, не буду ли я потом жалеть об «оккупационной» службе, попав на разъезд в Забайкалье, где воду привозят в цистернах. Сейчас в моде замена по «длинному плечу» – с крайнего запада сразу на Дальний Восток.
Аношин пьёт маленькими глотками, словно смакует эту дрянь, – смотреть противно. Я же пью залпом. Наверное, на лице у меня довольно кислая гримаса, потому что Сергей смеётся.
– Пить надо так, майн фройнд7, чтобы думали, будто тебе это приятно.
– Брось ты эту демагогию, – отмахиваюсь я, закусывая салями.
– Это не демагогия, а одно из правил поведения в обществе, – отвечает Сергей. – Я читал как-то стенограмму лекции одной бывшей княгини в институте международных отношений. Всё надо делать естественно, не обращая на себя внимание окружающих.
– Враньё всё это, – заметил я, закуривая сигарету.
– Наверное, нет. Насчёт же замены ты знаешь, сколько у нас есть малоприятных мест. Хорошо, что цари продали Аляску…
– Всё равно будешь среди своих. Особист8 не будет следить, с кем ты встречаешься, а Носов читать лекции о правилах поведения советского человека за границей.
– Будет читать другой на такую же важную тему. Что касается контриков9, то они следят постоянно и там и здесь. Можешь мне поверить.
– Охотно верю, – сразу согласился я и вспомнил, как в училище курсант моего взвода Разябин подошёл ко мне, когда я был один, и доложил, что начальник особого отдела майор Раев вызывал его к себе и приказал докладывать обо всём, что происходит во взводе. До сих пор помню, как чувство страха шевельнулось у меня в душе и я еле нашёлся, что ответить. Ведь домик, где работал Раев, все старались обходить подальше.
– Носов же, по-моему, совсем не плох, – продолжал Сергей.
– И ты постоянно
Работник особого отдела.
Работники контрразведки.