Проделки куриного бога. Анна Яковлева
как из дома… Удачное начало, ничего не скажешь.
– Уже бывали в Варшаве?– полюбопытствовал господин Чарнецкий.
Подарок сестры – альбом с фотографиями Варшавы – был настольной книгой Михалины, поэтому она почти не соврала:
– Да.
Михалине было страсть, как интересно, за каким несет в Речьпосполиту крашеную выдру, но мужчины не задали девице ни одного вопроса, как будто она принадлежала к касте неприкасаемых. Как будто достаточно быть двадцатипятилетней дивой с волосами цвета красного дерева, чтобы все вопросы отпадали сами собой. Это задело Михалину. Из-за дерганой девицы ей даже снова захотелось стать ниже ростом.
Через пять минут были окончательно расставлены акценты: Чарнецкий не скрывал интереса к девице, которая отзывалась на имя Катя, а его стриженый коллега упорно хранил молчание и держал дистанцию.
Михасе внезапно стало легко. Досада улеглась: разве она не сыта по горло Недобитюхом? Ну и что, что красота и молодость прошли? Зато у нее теперь есть нечто гораздо более ценное: сыновья, вера в Бога, ясность мировоззрения, мудрость. И бесстрастие. Вот ее военное преимущество. Женщина ее лет – настоящая твердыня, способная противиться искушениям. И как приятно находиться на скамье запасных и наблюдать за игрой других! Особенно – за тонкой.
– Я в вагон-ресторан. – Чертова кукла поднялась и, не оглядываясь, подалась из купе.
– Отличная идея,– воодушевился Борис.– Ты как насчет ужина в ресторане, Платон Фархатович?
– Нет-нет, спасибо,– покачал головой его угрюмый друг.– У меня все с собой. – Голос у Платона Фархатовича оказался низким и густым.
Услышав это «все с собой», Михася затосковала.
Сейчас стриженый бедуин разложит на столике заботливо собранные любящей супругой в дорогу яйца, куриную ножку, соленый огурчик, в тряпицу обернутое сало, нарезанную кольцами копченую колбаску, соль в спичечном коробке и тугой пучок зеленого лука. Пригласит разделить трапезу – на него это похоже. Ей придется приобщить свою скромную долю – яблоко, банан и апельсин…
– Михалина, а вы не желаете в ресторан?– публицист задержался у выхода, скользнул равнодушным взглядом.
Тратиться на ужин в вагоне-ресторане совершенно не входило в планы Михалины, но она представила, как станет делить трапезу с Платоном Фархатовичем, и вынужденно промямлила:
– Пожалуй. Только руки вымою.
Безусловно, ее отказ господину Чарнецкому понравился бы куда больше, чем согласие. Михася даже посочувствовала ему: куда он ее денет в ресторане, ведь он сделал ставку на дерганую бестию?
– Я вас подожду,– Чарнецкий вежливо улыбнулся. Под магнатскими усиками просматривался крупный чувственный рот, и Михалина отвела глаза. Вера, ясность мировоззрения, мудрость и бесстрастие – вот столпы ее морали…
Глава 5
… К тому времени, как Михалина с Чарнецким появились в вагоне-ресторане, Катька уже уписывала салат из грибов и говяжьего языка и делала вид, что пустая рюмка