Измена. Меган Хорхенсен
мне показалось, будто ты не хочешь встречаться. Сейчас не помню, плакала ли, положив трубку, или сдержалась. Но было очень больно. А когда ты сказал, что командировка продлевается из-за поездки в Аргентину, я поняла, что больше мы не увидимся.
– Странный ты человечек, Мари. Ведь я же сказал тогда, что ты должна прилететь, что я буду ждать тебя в аэропорту, что коллега купит и привезёт билет.
– Да, конечно. Но тогда я не знала тебя так, как сейчас. Мне казалось, будто всё это отговорки и пустые обещания. Пока не появился какой-то парень, не вручил торжественно билет и не забрал паспорт, чтобы проставить в нём визу, – немного помолчав, она продолжила: – В аэропорту Буэнос-Айреса я очень боялась встречи. Боялась ощутить равнодушие, рыцарский долг сохранять дружеские отношения, прощальный подарок – перед расставанием джентльмен свозил бывшую любовницу в экзотическую страну. И только увидев тебя, увидев, как ты на меня смотришь, вдруг стало легко. Очень легко. Примерно так же, как героям картин Шагала, летающим в оранжевых небесах.
Я сжимаю её ладонь. Наклоняюсь и осторожно целую в щёку. Я не знаю, что сказать. Я не умею выражать чувства словами. Поэтому Мари считает меня чёрствым и холодным. Но она любит меня, несмотря на мою холодность.
– В Буэнос-Айресе мне приходилось оставлять тебя каждый день, с утра до вечера. Я никогда не говорил тебе, зачем туда ездил…
– У тебя были какие-то встречи в посольстве. И с адвокатами. Но я не скучала. По-моему, мы не так уж плохо провели время.
Мари снова смеётся. Тогда мы действительно неплохо провели время. Утром, когда я уходил, Мари ещё спала – из-за разницы во времени с Москвой для неё местное утро было поздним вечером. Мне, прилетевшему из Нью-Йорка, было легко вставать, быстренько завтракать и бежать по делам. Мари же мучительно медленно просыпалась после полудня, прихорашивалась, пила кофе с местными булочками – свежайшими, ароматными и невероятно вкусными, – а затем шла гулять по огромному городу-монстру.
Гостиница стояла в самом центре, поэтому Мари удавалось обойти модные магазины и сувенирные лавки, не заходя слишком далеко. К пяти вечера возвращался я, и тогда мы вместе отправлялись на настоящую прогулку по таинственным портовым кварталам и старинным улочкам. Два дня из семи мы были вместе с утра до вечера. В первый из них покатались на прогулочном катере по дельте реки, во второй отправились в пригородный посёлок за покупками – там одежду продавали оптом, а значит, дешевле.
Затем Мари улетела в Москву. Я же, проведя в Аргентине ещё три дня и слетав на север, вернулся в Нью-Йорк, где проработал ещё пару недель, после чего отправился домой, где сразу же, прямо с аэродрома, поехал к Мари, у которой и остановился. Решение жить вместе было принято обоими, без лишних разговоров и неловких просьб.
Если бы мы расходились, больней всего было бы именно изгнание меня из её квартиры – не потому, что мне эта квартира необходима, а потому, что невероятно больно, когда ты вдруг понимаешь, что это не твой дом и тебе, оказывается, только позволили примоститься