Горе от ума. Александр Грибоедов
оказанный персами русским послам в Эривани. – Разгоряченный тем, что видел и проглотил, я перенесся за двести лет назад в нашу родину. Хозяин представился мне в виде добродушного москвитянина, угощающего приезжих из немцев, фарраши – его домочадцами, сам я – Олеарий». Грибоедов размышлял об истории, он задумал трагедию «Серчак и Итляр» – о времени Святополка Изяславича, упомянутого в «Слове о полку Игореве», зачитывался летописями, делал выписки, увлекался описанием жизни Петра I, великого преобразователя России.
Новые встречи разнообразили жизнь поэта. И все же Грибоедову не хватало театра, столичной суеты, дружеского общения. И он не в частном письме, а в статье, появившейся в журнале «Сын отечества» в 1819 году, горько сетует: «Вот уже полгода, как я расстался с Петербургом… и никто из моих коротких знакомых обо мне не хватится, всеми забыт, ни от кого ни строчки! Стало быть, стоит только заехать за три тысячи верст, чтобы быть как мертвым для прежних друзей!» Тогда-то и родилась у него первая мысль о комедии. 17 ноября 1820 года в письме из Тифлиса, – может быть, к кому-то из актеров или актрис – Грибоедов рассказал легенду, как возник замысел «Горя от ума»: «…Тут вы долго ко мне приставали с вопросами, написал ли я что-нибудь для вас? Вынудили у меня признание, что я давно отшатнулся, отложился от всякого письма, охоты нет, ума нет – вы досадовали. – Дайте мне обещание, что напишете. – Что же вам угодно? – Сами знаете. – Когда же должно быть готово? – Через год непременно. – Обязуюсь. – Через год, клятву дайте… И я дал ее с трепетом». И Грибоедов добавляет: «Во сне дано, наяву исполнится».
В октябре 1821 года на Кавказе оказался близкий друг Пушкина поэт Вильгельм Карлович Кюхельбекер. Когда-то в Петербурге Грибоедов и Кюхля, как его звали друзья-лицеисты, были едва знакомы – в Тифлисе они подружились. «Гениальный», «благородный, единственный мой Грибоедов», «более чем друг» – это слова из дневника, который с 1831 года в Сибири вел Кюхельбекер, тогда уже сосланный декабрист. В этом же дневнике Кюхельбекер вспоминал: «Грибоедов писал „Горе от ума“ почти при мне, по крайней мере мне первому читал каждое отдельное явление непосредственно после того, как оно было написано». Эта творческая дружба прервалась с отъездом Кюхельбекера, высланного с Кавказа, и Грибоедов почувствовал себя одиноко: «Теперь в поэтических моих занятиях доверяюсь одним стенам. Им кое-что читаю изредка свое или чужое, а людям ничего: некому». Прошла зима 1823 года, и наконец в марте Грибоедову удалось выхлопотать отпуск. В конце месяца он уже в Москве. С Кавказа он привез два первых акта «Горя от ума».
Москва 1823 года была полна жизни. В Газетном переулке у дальнего родственника Грибоедова Владимира Федоровича Одоевского собирались Веневитинов, Погодин, Хомяков – занимались философией, читали друг другу свои стихи и трактаты; имя они выбрали себе любомудры, то есть любящие мудрость, философы; в московских салонах блистал князь П. А. Вяземский. Грибоедов сразу оказался в гуще литературной жизни. «Здесь Грибоедов персидский, – сообщал Вяземский как последнюю новость. – Молодой человек с большой живостью, памятью