Солдатский медальон. Жесуй Бесдеполь
лейтенант кричал на здоровяка Семена, когда тот обратился не по уставу, Иннокентий сразу выпрямляется и заговаривает громко и уверенно, четко и ясно, как и положено:
– Товарищ лейтенант! Разрешите обратиться! Рядовой Неизвестный! Прибыл….
– Тихо ты, – резко оборачивается и подступает лейтенант. – Ты чего орешь?
Иннокентий теряется.
– Я… ви… виноват, товарищ лейтенант.
– Как ты сказал? – щурится лейтенант. – Неизвестный? Говорящая у тебя фамилия.
Иннокентий молчит.
– Значит, неизвестный поэт по фамилии Неизвестный? – улыбается лейтенант.
– Ненадолго. – Отвечает юноша и тут же добавляет: – Товарищ лейтенант.
– Что, собираешься фамилию поменять?
– Собираюсь…, – запинается юноша, но все же договаривает. – Собираюсь известным стать… товарищ лейтенант.
– Это правильно. Здесь нужна цель, здесь нужно к чему-нибудь стремиться больше, чем на гражданке. Иди сюда, – улыбается офицер. – Давай, проходи, чего ты встал. Садись. Вот, сюда.
Усадив юношу за стол перед чистым листом, лейтенант нависает над ним, одной рукой упираясь в стол, а другую положив на плечо Иннокентия. От этого юноша только больше нервничает. Глядя на пустой лист он уже воображает, как сейчас будет писать какую-нибудь объяснительную, даже не замечая добродушное выражение на лице офицера.
– Ты же стихи пишешь? – заговаривает лейтенант негромко, приближается, и договаривает почти шепотом: – А можешь девушке моей стих написать, а? Чисто по-человечески.
Иннокентий поднимает растерянный взгляд, медлит, но лишь оттого, что тревога медленно отпускает его мысли.
– Стих? Я… ну, да… наверное.
Лейтенант сразу ободряется и даже начинает улыбаться.
– Ты, это, напиши чего-нибудь, а? Мне хочется ей чего-нибудь…. – Лейтенант сжимает губы, поднимает кулак, продолжает слабо улыбаться, но подходящих слов не находит, чтобы закончить предложение. – Ты напиши о любви, что-нибудь такое, как своей бы писал, а уж я, если там чего лишнее будет, я просто вычеркну. А? Сделаешь?
– Я… ну… не знаю… могу попробовать… товарищ лейтенант.
– Да ладно мяться, – хлопает офицер по плечу. – Ты просто с душой сделай, напиши горячо, с чувством. Это же твой стих был? Который рядовой Никитин читал?
– Не… Никитин? Это….
– Такой, с усами. С тетрадки он читал. Давай, хороший же стих. Напиши хотя бы какой-то, знаю, умеешь.
Иннокентий совсем успокаивается, хотя ведет себя все еще скованно.
– Не знаю, товарищ лейтенант, – отвечает он. – Если бы такой уж хороший был, они бы так не ржали.
Офицер слабо улыбается, выпрямляет спину, но ждет, когда юноша поднимет к нему глаза и лишь тогда заговаривает.
– Вот что я тебе скажу, рядовой, – заговаривает лейтенант спокойным, уверенным тоном, – ни один поэт еще не написал ни одного такого стиха, над которым бы никто не посмеялся.
Иннокентий