Мобильный свидетель. Михаил Нестеров
с ярким костром в ночи, погас, как будто на огонь безжалостно плеснули водой, а едкий дым от него начал выедать глаза. Даже хореограф Кейн, который отсутствовал три недели, сегодня показался Саше надломленным. Еще и потому, что Джиттербаг[3] надолго задержал на нем взгляд. Русский едва удержался от грубости…
Кейну-то что, он всегда спиной к заключенным; делай, как я, – его главный метод обучения. Несомненный лидер с одной-единственной поправкой: вольный лидер среди заключенных. Залетная птица.
– Неважное настроение?
– Что?
Саше не хотелось отвечать на этот дурацкий вопрос. Он ответил бы на него в другом месте и в другое время. Но все же решил не омрачать приподнятого, видимо, настроения «учителя танцев».
– Год торчу здесь, а такого дерьмового настроения у меня еще не было.
Кейн подмигнул ему и, приоткрыв клапан черной рубашки, дал Саше посмотреть на снимок.
Волосы у Котика зашевелились у самых корней. На фотографии были изображены два человека, на одного из которых он даже не посмотрел, – все его внимание, все нервы были направлены на Аллу… В глазах его блеснули слезы – то ли перенапряг глаза, то ли свалилось на него состояние ожидания…
Он не стал спрашивать у Кейна, откуда у него эта фотография – сам расскажет, подобрав для этого удобный момент.
– Так ты говоришь, настроение у тебя – дерьмо? – переспросил Кейн на новый лад, пряча снимок обратно в карман, и заржал как жеребец.
Раздевалкой для приглашенных артистов и труппы Кейна (обычно не больше пяти человек) служило просторное помещение на первом этаже административного здания. Помещение граничило с прачечной, в которой грохотали стиральные и швейные машины, шипели гладильные прессы. Поскольку в представлениях все чаще участвовали приглашенные звезды, а бизнес директора тюрьмы процветал, в гардеробе был установлен кондиционер, возле каждого шкафа поставлена скамейка. В гардероб Кейн вошел через служебную дверь; Саша проник туда через прачечную, в которой в этот час работала смена заключенных из шестнадцати человек. Котик сдержал эмоции, однако короткое восклицание его было переполнено переживаниями и граничило с горячностью:
– Ну, рассказывай! – И через секунду: – Ты видел ее?
– Как тебя сейчас.
Саша прислонился спиной к ящику, ощутив его холод, закрыл глаза… Временами он надеялся увидеть Аллу среди гостей; и он в частых поворотах головы отыскивал среди посетителей, находящихся по ту сторону металлической сетки, образ любимой женщины. И с каждым днем надежды его таяли. Китаец Лю из соседней камеры (срок заключения пятнадцать лет) делился с товарищами радостью: «Моя жена приехала! Я видел ее среди гостей!» Счастливчик Лю. Его маленькая радость стала большим огорчением для других, которые так и не отыскали своих близких среди гостей. И только пара-тройка китайцев да один тайванец разделили его радость. Но скоро она обгорелой кожей сползла с его лица, а сквозь нее просочилась
Jitterbug – в данном случае любитель быстрых танцев (англ.).