Театр и фантастика (сборник). Марина и Сергей Дяченко
усмехнулась в темноте:
– Ты не представляешь, до какой степени жестокий. Но узнаешь, если Кон не примет твоего спектакля. Тогда тебе придется менять профессию, Тимур, менять навсегда… ты это понимаешь?
– А если Кон примет?
Мать помолчала.
– …А твои артисты, все эти странные ребята… которые не хотят идти в нормальный театр, не хотят бегать в массовках и выпрашивать эпизодика… Которые хотят сразу – и на Кон! Которым тоже придется идти в гардеробщики сразу после премьеры… и дай-то Бог, чтобы все они остались живы и здоровы, если Кон не примет спектакля…
– А если примет?
Новая пауза.
– Ты помнишь тех провинциалов… как их… Три года назад? Их предупреждали тоже…
– …наш спектакль с этой провинциальной самодеятельностью?!
– Я не сравниваю. Я просто вспоминаю. Их предупреждали. Они влезли на Кон со своей драмой… Помнишь? Девчонка, которая играла героиню, потом в психушку на два года… Такая депрессия… Ты помнишь?! Это уже на твоих глазах было! Это не чьи-нибудь россказни, ты сам там был и все видел!
– Их предупреждали, – глухо сказал Тимур.
– Тебя предупреждают тоже. Прямо сейчас.
– Мама! Речь идет о хорошей профессиональной работе. Я не хочу сказать, что это гениально, но…
– Нет, Тима. Именно «гениально». Ты в этом уверен. Тебя разубедят только свист и улюлюканье на премьере…
– Типун тебе… – начал Тимур и осекся. – Извини.
– Извини и ты, – медленно сказала мать. – Собственно, Дегтярев позвонил мне именно с тем, чтобы я тебя удержала.
– И ты доставишь Дегтяреву эту радость?
Мать щелкнула выключателем. Мягкий свет торшера показался Тимуру ослепительным.
– Тебе не следовало идти туда тайком от меня.
– Извини.
– Теперь тебе придется пойти туда снова. И сообщить Кону, что ты передумал.
Тимур молчал.
Лицо матери было бледным, осунувшимся, решительным.
– Восемнадцатого у нас премьера на Коне, – сказал Тимур.
Оля ахнула. Вита захлопала в ладоши. Кирилл и Борис переглянулись.
– А генеральный прогон? – деловито поинтересовался Дрозд.
– Только один. К сожалению, в тот же день. Зато сцена будет наша с девяти утра.
– Обычная практика Кона, – задумчиво сказал Дрозд. – Все вечера у него забиты…
– Восемнадцатое – это же суббота! – Вита обхватила плечи, будто замерзая. – Народу набьется…
– На Кону всегда набивается, – сказал Кирилл. – Особенно на премьере.
– Летим в заоблачные выси, – рассеянно пробормотал Дрозд. – Не шлепнуться бы.
– Ваше дело – работать, – строго сказал Тимур.
– Я не буду, – Оля подняла голову, Тимур увидел, что она на грани истерики. – Я не буду. Я боюсь. Я не пойду на Кон. Я бездарная.
– Тогда вставай и уходи, – сказал Тимур, не повышая голоса.
Зависла пауза, жесткая, будто высохший столярный