Ждать ли добрых вестей?. Кейт Аткинсон
младенцы «практически неуничтожимы» и что доктор Траппер чересчур нервничает, «хотя чего еще ждать, с ее-то историей». Реджи не знала историю доктора Траппер (воображала, как говорит: «Ну-с, расскажите мне свою историю, доктор Т.», но звучало неубедительно). Реджи знала только, что на книжной полке у доктора Траппер в гостиной обитал Уильям Моррис, а отец был официально объявлен мусором и ютился наверху в лавке древностей. Сама Реджи считала, что уничтожить младенца – раз плюнуть, и после истории про виноградину ее не отпускал страх, что детка задохнется. Хотя чего еще ждать, с ее-то историей? («Дышать, – говорила доктор Траппер. – Главное – дышать».)
Иногда ночами, лежа в постели, Реджи задерживала дыхание, пока легкие вот-вот не лопнут, – хотела почувствовать, каково это, представляла мать под водой и как волосы держат ее, будто неизвестные науке таинственные водоросли.
– Когда тонешь, долго умираешь? – спросила она доктора Траппер.
– Ну, от многого зависит, – ответила та. – Температура воды и так далее, но если приблизительно, минут пять-десять. Недолго.
Довольно долго.
Реджи поставила деткины тарелки в сушилку. Раковина была у окна, а окно выходило на поле у подножия Блэкфордского холма. Иногда в поле бродили лошади – а иногда никаких лошадей. Куда они девались – непонятно. Стояла зима, и лошади ходили гулять в болотного цвета попонах, точно в водонепроницаемых куртках «барбур».
Порой, если доктор Траппер возвращалась пораньше, до зимней темноты, они брали собаку и детку в поле, и детка ползал по колючей траве, Реджи гонялась за Сейди, потому что Сейди обожала, когда за ней гоняются, доктор Траппер смеялась и говорила детке: «Давай беги, беги как ветер!» – а детка смотрел на нее недоуменно – он, знамо дело, понятия не имел, что такое «бегать». Лошади, если были в поле, не приближались, будто сами бегали – они ведь должны бегать, – только втайне от всех.
Лошади были крупные, мускулистые, и Реджи не нравилось, как загибаются губы над желтыми лошадиными зубами, – она воображала, как они принимают взбалмошный детский кулачок за яблоко и откусывают его от запястья.
– Меня лошади тоже беспокоят, – сказала доктор Траппер. – Они все время такие грустные, да? Хотя собаки грустнее. – Реджи казалось, что собаки-то как раз вполне довольны жизнью, но доктор Траппер, знамо дело, находила ростки грусти повсюду. – Как грустно, – говорила она, когда листья облетали с деревьев. – Как грустно, – когда по радио передавали песню (Бет Нильсен Чэпмен[32]). – Как грустно, – когда Сейди тихонько скулила, видя, что доктор Траппер собирается уходить. Даже в деткин день рождения, когда все они были так счастливы, ели пирожные и розовое мороженое, по дороге домой доктор Траппер сказала: – Первый день рождения – как грустно, он больше никогда не будет крохой.
На день рождения Реджи подарила детке плюшевого мишку и слюнявчик с вышивкой: синие утки и надпись «Мой первый день рождения». Все первое приятно, чего не скажешь о последнем.
Часто
Бет Нильсен Чэпмен (р. 1956) – американская кантри-поп-певица и автор песен.