Как закалялось железо. Владимир Юрьевич Рябушкин
это ни странно, и как это часто бывает, все наоборот.
Эта книжка, которую я решил написать, оказалась второй. Может возникнуть масса вопросов: чем я отличаюсь от других, чем я лучше других, обладаю ли я какими-то экстраординарными способностями и так далее?
С какой стати и почему я пишу книжку про себя?
Я не знаменитость, не украл миллиард, и не заработал миллиард, не стал президентом ну или хотя бы министром, не вундеркинд.
Я достаточно скромен, я обычный менеджер среднего звена, у меня, в принципе, достаточно все хорошо, как говорится, грех жаловаться, да и президентом я все-таки стал по воле случая, правда, не страны, а областной федерации триатлона.
С недавнего времени, если вы прочли мою первую книжку, то вы уже в курсе, это мой любимый вид спорта. Поэтому здесь все логично.
И я подумал, а почему бы и нет, кто сказал, что творчество – это привилегия каких-то особенных людей?
В конце концов, я имею возможность, желание и, наконец, право написать книжку и рассказать про себя, а у вас есть всегда выбор читать ее или нет.
И вот в ходе моих внутренних противоречий и споров меня с самим собой, победил я.
Начну с нуля, ну то есть с того, что я помню из моего очень раннего детства.
Родился я, внимание, 22 апреля 1969 года. Узнаёте дату? Не кажется ли она вам знакомой?
Конечно же узнаёте, дату 22 апреля знает каждый –
день рождения нашего вождя Владимира Ленина.
А теперь догадайтесь, почему это меня назвали Владимир? Правильно, в честь Ленина.
В то время быть хоть как-то причастным к Ленину было очень волнительно и почетно.
Скажу больше, я был в детстве очень кудрявым милым мальчиком, ангелочком, как частенько меня называли люди, видевшие меня впервые и плохо знакомые с моим характером и внутренним миром.
Особое умиление у окружающих я вызывал своей обезоруживающей улыбкой, я это знал и уже тогда вовсю этим пользовался.
Самое интересное, я был очень похож на маленького Ленина, которого мы все помним на октябрятских значках.
Кстати, чем это не причина моей особенности? По логике окружающих, я еще должен был быть таким же умным, как Ленин, и это создавало мне дополнительную психологическую нагрузку, потому как ну не дотягивал я до Ленина.
Я это тоже прекрасно понимал, в отличие от взрослых почему-то.
Мне приходилось постоянно напрягаться и изворачиваться, чтоб не разочаровывать окружающих.
В скором времени я понял, что, чтобы подпитывать иллюзии окружающих, достаточно делать ангельское выражение лица, и тогда до сравнительного анализа моих умственных способностей и Ленина очередь не доходила.
Дополнительный отпечаток на мой имидж накладывали мои родители, а точнее, их профессия.
Хотя они оба уже на пенсии, но профессия учителя у них в крови, а потому они были, есть и будут учителями.
В данном случае можно провести аналогию с полицией. Так же как бывших ментов не бывает, в случае с моими родителями – бывших учителей не бывает.
Тогда еще, будучи совсем маленьким, я не понимал до конца фразы «брошенный ребенок», но я часто ее слышал. Догадайтесь, от кого? От моей бабушки. А почему? Да потому что на самом деле мои родители день и ночь пропадали на работе, воспитывая и обучая других детей, а на меня у них, естественно, не хватало времени.
Честно сказать, меня это не сильно тяготило, потому что родители у меня были очень строгие. Иногда мне было на руку, что до меня у них не доходили руки в прямом смысле этого слова.
Зато с бабушкой мне была благодать. Она у меня была, как говорится, золотая. Она меня, естественно, безумно любила, так как я был единственным внуком, бесконечно баловала меня, я не знал отказа ни в чем.
У меня дома был практически второй «Детский мир». Бабушка у меня работала в гостинице «Дом колхозника», которая располагалась недалеко от магазина «Детский мир» на ул. Ленинградской. Каждый день после уроков я устраивал десант в магазин и всякий раз возвращался с новой добычей – игрушкой.
Единственное, что меня сейчас немного расстраивает, это то, что, к моему сожалению, раньше не было таких высокотехнологичных игрушек, как сейчас.
Я немного отвлекся и перескочил дошкольное время. Из того времени я мало что помню, за исключением некоторых историй, которые почему-то остались в моей памяти.
Итак, по порядку.
Сразу оговорюсь, что могу ошибиться в хронологии событий, но вам меня не подловить.
Это могут сделать только мои родители.
Со слов моих родителей, у меня с самого раннего детства уже была тяга к технике, правда, тогда я ломал все, что только можно сломать.
Особенно мне нравилось разбирать старый проигрыватель или приемник, который отец мне подкидывал в кровать, чтоб я не мешал ему работать дома.
Я часами сидел в кроватке, сопел и разбирал аппарат. Самое интересное, не понятно, как у меня это получалось.