Стрекоза и Оми. Салават Венерович Вахитов
всего, ни о чём не думал. А за миг до этого? Когда ещё стоял на эшафоте. Он тогда шепнул что-то своему палачу…
За окном совсем темно. Скоро-скоро долгожданный Ульяновск…
3. Станция
Окна на станции были ненастоящими. Эхна это знал, но тем не менее каждое утро, просыпаясь, раздвигал шторы.
– Могли бы что-нибудь и поинтересней придумать, – упрекнул он великих конструкторов, взглянув на двор.
Солнца не было. За окном стояла серая зима. Снег неподвижно лежал на погрустневших тополях и берёзах, на крыше невысокого многоквартирного дома напротив, на откосах безжизненных окон. Вчера на почерневшей ветке промёрзшего насквозь тополя качался одинокий ворон. Смотрел куда-то вбок, чуть склонив голову. Возможно, ждал подругу. А сегодня и его не было. На улице пусто. Ни души. Лишь следы автомобильных покрышек на снегу. Типа «все уехали».
Он открыл окно, морозный воздух ворвался в комнату привычной утренней свежестью. Точнее, полной иллюзией свежести. «Мозгу все равно, какую реальность воспринимать – первичную или вторичную, – учил его в школе учитель биологии по фамилии Сапковский, за невероятную легкомысленность прозванный Приматом. – Для него имитация порой существенней, чем настоящее». Эхна подсыпал пшена в висящую за окном картонную кормушку, хотя уже давно ни воробьи, ни синицы не подлетали к ней. Кормушку он когда-то смастерил сам, использовав для этого тетрапакет из-под молока, и своей находчивостью весьма гордился.
Зазвенела крылышками стрекоза и, чуть не врезавшись в стекло, сделала кульбит перед самым носом Эхны, а потом унеслась в сторону безлюдной улицы.
– Совсем сдурели! – проворчал Эхна. – Никто ни о чём не хочет думать и не желает учиться. Ну откуда зимой могут быть стрекозы?!
Он с досадой захлопнул раму.
– Но ведь ты сам только что пожелал чего-нибудь поинтересней, а теперь возмущаешься, – пронеслось в мозгу.
– Не до такой степени, ребята, не до такой степени, – ответил Эхна. – Различайте реальность и фантастику. В конце концов, это разные жанры.
Его раздражало неумение молодых коллег. Их стойкое нежелание учиться чему-нибудь и анализировать реальность. Новая генерация с самого раннего детства жила во вторичной действительности и не желала разбираться в устройстве настоящего мира, казавшегося невероятно скучным и занудливым. Более того, молодое поколение конструкторов даже не пыталось изучать историю создания первых миров и их структурные особенности, то есть основу основ конструирования вселенной, не желало штудировать первоисточники: разработанные когда-то отцом-основателем не без участия Эхны примитивные учебники для начинающих вполне устраивали. Но самым отвратительным было то, что никто не желал овладевать конструкторскими технологиями и умениями хоть что-то рассчитывать. Молодые люди довольствовались готовыми кубиками-шаблонами материи, они тасовали, смешивали их по своему усмотрению, без всякой логики, как