Капли времени. Наталья Владимировна Ожерельева
меня на руках. И мне кажется, что я это помню. Но это уж совсем невероятно. Такого просто не может быть. Это просто из-за фотографии мне так кажется. Мама говорит, что он меня очень любил.
А баба Нина была обычной бабушкой. Ласковая, улыбчивая. Приходила в гости по воскресеньям, угощала нас с Олеськой конфетами. Иногда мы с мамой ходили к ней в гости. Она жила в Центральном районе, в девятиэтажке на первом этаже. Пока они с мамой разговаривали на кухне, я слонялась по квартире и от нечего делать, подслушивала за углом коридора. Мне всегда были интересны взрослые разговоры.
Как-то раз я услышала, как мама что-то про меня рассказала. Ничего тайного не было сказано, но, подслушав это, я ужасно обиделась на маму и подумала: «Теперь я тоже буду всё про тебя рассказывать!». И тут же поняла, что некому мне про маму рассказывать, да и нечего. От осознания этого стало ещё обиднее.
***
Мама лежала на диване и читала. Я слонялась по комнате из угла в угол, не зная, чем себя занять. В игрушки играть не хотелось, надоело. Может, что-нибудь нарисовать?
Я подошла к маме и попросила:
– Дай, пожалуйста, тетрадку.
– Зачем тебе тетрадка?
– Порисовать хочу.
– Целую тетрадь не дам, – отказала мама. – Могу дать один листок.
– Листок не надо. – Я надулась и отошла.
Снова начала бродить по комнате. Ну зачем мне один листок? Я его быстро изрисую и что дальше? Снова просить? Ну как мама не понимает, что рисовать мне нужно много! Во время такого моего размышления обида созрела окончательно и потребовала выхода. Не долго думая, я подошла к маме и шлёпнула её рукой. Мама так и подскочила:
– Это что ещё за фокусы?! Ты почему дерёшься?!
– Это тебе за то, что ты мне тетрадку не дала!!!
– Я тебе дам – тетрадку! Драться она ещё будет! – Мама меня шлёпнула пониже спины и за руку выставила в тёмный коридор. – Будешь наказана! Стой здесь, в тёмном коридоре и думай о своём поведении! И не смей уходить к соседям! Ещё больше накажу!
И захлопнула дверь перед моим носом. В коридоре было темно и скучно. Двери у всех соседей плотно закрыты. Даже непонятно, есть ли кто дома. Ну что делать? Посопев носом минут пятнадцать, я начала тихонько скрестись в дверь. Мама не реагировала. Может, не слышит? Сильного раскаяния я не чувствовала: ведь мне действительно не дали тетрадку! Конечно, драться не хорошо, а уж маму бить тем более. Попросить прощения? В коридоре ну совсем нечего делать! Я снова слегка поскребла дверь и рискнула её чуть приоткрыть и прошептать:
– Мама, мааам, я больше так не бу-уду. Прости меня, пожалуйста.
– Ладно уж, заходи. Ты всё поняла?
Я зашла в комнату.
– Всё. – Я опустила голову. Вот сейчас, глядя на маму, мне на самом деле стало стыдно. Ведь я же её так люблю! Как я могла ударить маму из-за какой-то тетрадки? Да и рисовать уже расхотелось совершенно. Настроение испорчено вконец.
– Что ты поняла? – уточнила мама.
– Что маму бить нельзя.
– Молодец. И запомни это на всю жизнь. Ясно? – Я кивнула. – Можешь идти играть. Но никаких