Собрание сочинений. Том 1. Евгений Евтушенко
сказал геолог. – Честно говоря, забыл, что у меня за карта, – и еще раз взглянул на карту, лежавшую лицом вниз.
«Он и нас всех забудет, когда уедет…» – молча скрипнул зубами начальник станции. – Ну, ваше слово…
– Да, право, не знаю, каким оно будет – это мое слово… – продолжая вглядываться в карту, но, явно думая о чем-то другом, пробормотал геолог.
«Для него эти деньги – ничто, а для меня – все. И он так легко позволяет себе этого не понимать… Может быть, поэтому он и выигрывает? Такой гений, как Достоевский, проигрывал в карты, наверно, потому, что смертельно хотел выиграть, и это ослабляло даже его великий ум… Не надо ничего смертельно хотеть – это плохо кончается…» – И начальник станции постучал костяшками пальцев по столу. – Так что, Александр Рудольфович, по банку, а?
– Ну, если вам так угодно… – И геолог неторопливо и даже нарочито лениво, как раздраженно показалось начальнику станции, взял вторую карту.
Начальник станции оледенел в ожидании, а геолог, словно дразня его, совсем без восторга, а как бы нехотя открыл обе карты:
– Насколько я понимаю, два туза – это двадцать одно. Уж извините, Виталий Севастьяныч… Может, кончим игру? А то мне сегодня везет до неприличия…
«А вдруг он шулер – интеллигентный, тактичный, пишущий стихи шулер? Все шулеры наверняка должны быть хорошими актерами», – мелькнула воспаленная мысль у начальника станции, и хотя за свою подозрительность ему стало стыдно, он на всякий случай кончиками пальцев прощупал карты, но на картинках не было никакого надреза бритвой посередине, и десятки не были срезаны сбоку, чтобы их легче было вытягивать.
Рубашки карт тоже были вроде в порядке – никакого крапа не просматривалось. И вообще, этот Гангнус выглядел до отвращения порядочным человеком, к которому не подкопаешься. Но, если он порядочный человек, почему ему так фартило! Это же было дьявольски несправедливо по отношению ко всему остальному человечеству, и особенно к нему, начальнику станции. Разве он не заслуживал если не выигрыша, то хотя бы отыгрыша?
– Теперь вы банкуете… – Начальник станции отпихнул от себя заколдованную колоду.
Гангнус принял ее без особого воодушевления, но когда стал тасовать, несколько раз прищелкнул колодой с каким-то особенно щеголеватым изыском.
У начальника станции было такое униженное чувство, как будто его самого небрежно щелкнули по носу.
Начальник станции мрачно воспламенился, дважды ударил по банку и дважды проиграл.
– Стук! – сказал Александр Рудольфович, растасовав карты и с подчеркнутой уважительностью дав начальнику станции снять. Начальник станции пересчитал деньги на дне своей форменной фуражки. Их было всего на пятерку больше, чем сейчас скопилось в банке.
– По банку! – сказал он с пересохшим ртом.
Зрители замерли, а станционный бухгалтер нервно передернулся, и не без причины.
– Вы уверены, Виталий Севастьянович? – пытаясь скрыть жалость, отчего она невольно стала еще заметней, переспросил Гангнус. – Может быть, сыграете на половину? Ведь вам потом банковать… А если проиграете, что же вы в банк-то будете ставить?
Начальник