Чему улыбается рыба. Алексей Равносторонний
брошенных в её сторону. Виляла хвостом и всячески изображала хитропопика! И я не поверю, ни на минуту, что у такой в доме заведётся хоть одна мышь, да даже летающая не заведётся! Вчера кто прыгал по кровати и пытался достать до потолка губами? Всё! Неси ремень!
И если после слов "расцарапала" и "интимные подробности" ты расплылась в гордой улыбке на все лицо и даже захотела, как мне показалось, пару раз тявкнуть в знак подтверждения моих слов, то про упоминании хвоста и хитропопости улыбка стянулась в ниточку сжатых губ, а глаза опустились. Грудью ты легла на пол и стала едва слышно скулить. А при слове ремень, прикрыла ладонями голову и совсем утихла.
…
Путь от остановки до работы обычно занимал у Алексея минут семь, но сегодня он спешил, чтобы скорее дойти и записать всё на бумагу, условно, конечно, на бумагу, просто открыть электронный документ и быстро напечатать всё, что пока держалось в голове. Быстро залетев в кабинет, на ходу сбросив верхнюю одежду, ткнув кнопку чайника, бросив в стакан чайный пакетик и два кусочка сахара, он начал набирать на клавиатуре.
…
– И что это за лежбище морских котиков ты тут устроила? Хватит притворяться чучелом, я же знаю, рыжая–бесстыжая, ты актриса. Про ремень я передумал.
После этих слов, ты подскакиваешь и пулей летишь к моим ногам, и начинаешь тереться о штанину своим носом, шеей и плечами.
– Передумал про ремень, не значит, наказание отменил. Бегом за мной на диван!
Привычно сажусь, ты ложишься мне на колени и задираешь футболку, оголив ягодицы, разделённые тонкой полоской жёлтых стринг.
– Хм, красивая, дерзкая, непредсказуемая… и у меня на коленях. Ну-ну.
Я глажу твои ягодицы – ты расслабляешься, и, виляя попой, выпрашиваешь ещё немного ласки, но я звонко шлёпаю по твоим упругим половинкам, прекращая твои телодвижения.
– Это, вообще-то наказание, если ты не заметила.
И я продолжаю пороть тебя, каждым ударом добавляя новые оттенки розового к цвету твоей попки, а чтобы снизить амплитуду твоих движений, прижимаю тебя к дивану, и снова – шлёп, шлёп, шлёп.
И только когда, наконец, твоя попа пылает, я провожу пальцем по сведенной промежности, и ты мгновенно разводишь ноги, в надежде на продолжение, но я шлепаю ещё несколько раз и останавливаюсь.
– А теперь слезай с меня. И слушай дальше. Я сейчас пойду клеить разбитую тобой фигурку. А ты – под стол. Ну, куда ты метнулась, не дослушав! Не под кухонный! А под этот, где сяду я. Знаешь, что говорят про девушек, катающихся на дорогих машинах? Мой посыл понятен?
…
А ведь неплохо. Он перечитал ещё несколько раз, удалил несколько слов, поправил окончания, ещё раз перечитал, и, наконец, довольный написанным, скопировал весь текст и отправил Лисе.
6. «О Лисе, для Лисы»
Это был бурный месяц. С вечера он начинал придумывать новый сюжет для рассказа, а следующим утром, качаясь в автобусе, ещё раз прокручивал его в голове, добавляя новые детали и подбирая лучшие слова. Алексей не замечал ни хмурых лиц, ни снега и