Чему улыбается рыба. Алексей Равносторонний
светофоров, которые никак не хотели сразу загораться зелёным. Она спешила и очень старалась не опоздать. У неё был подарок, наверное, самый первый подарок для Него. Но если очень подумать, то не совсем подарок, но очень хотелось преподнести его именно таким. И поэтому каблуки летели, а набойки, готовые сорваться от такой прыти, цокали по асфальту и тротуару, приближая её к заветной двери, за которой ждал её Он.
Если ему удавалось прийти раньше и настроение позволяло, то он сразу начинал готовить, что-нибудь на ужин, а потом, наблюдая как она ест, угадывать по её мимике – вкусно, или просто очередная порция еды, чтобы дотянуть до завтрака. Когда открылась входная дверь и она ворвалась, шумная и запыхавшаяся, он резал лук. Кивнув ей в знак приветствия, он продолжил мелко его шинковать.
– Сегодня, снова что-то вкусное?
Он поднял голову и застыл. Ещё утром она уходила с жёлто-рыжей причёской, с нитями пепельного и фиолетового цветов, а сейчас перед ним стояла жгучая брюнетка и заискивающе улыбалась, не зная, куда при этом деть руки. Он помолчал ещё несколько мгновений, затем положил нож в сторону, снял фартук, вымыл руки, вытер их и, так же ни сказав ни слова, прошёл мимо неё в коридор, накинул куртку и ушёл, аккуратно закрыв за собой дверь.
Сначала она стояла ошарашенная и думала, что это какая-то затянувшаяся шутка – но он не возвращался. Она выбежала на лестничную площадку – никого, стала набирать его номер и услышала мелодию с кухни. Он не взял телефон. Он никогда его не забывал. Никогда. И тут её накрыло. Она села на табуретку, посмотрела на нарезанный им лук, на нож, который он держал, и ей стало дико, просто невероятно одиноко. Будто весь мир исчез, и осталась только кухня, стол, стул и она, а ещё полное отсутствие Его. Она поджала коленки к груди и сдавленно, и как-то жалобно, сначала заскулила, а потом, зажмурив глаза, разрыдалась. И чем дольше она плакала, тем больше и жгучей текли слезы. И она стала перебирать всё, что, возможно, ему не понравилось. Может, слишком больно вчера Его укусила, поцарапала? Или слишком плохо себя вела в кафе, специально заигрывая у него на глазах, вызывая если не ревность, то умеренную, холодную злость, а потом на своей пятой точке ощущая Его скопившуюся страсть. Но Ему же нравились именно плохие? Нужны были поводы для наказаний. А может, то, что не так быстро отвечала на сообщения? Молчала? Или была слишком вредной, но она не умеет быть другой. Она была такой, как хотела, не притворялась, не играла, просто была и хотела быть с Ним. А ещё она хотела Ему нравиться. Волосы!!! Она окрасила их для Него. И, волосы, эти долбаные волосы, это всё они! И, на секунду прекратив реветь, увидев себя в отражении в чайнике, с потёкшей тушью, опухшую, с размазанной помадой с взлохмаченной шевелюрой, она с ненавистью вцепилась себе в чёлку. Потянула на себя, а потом, медленно отпустив, снова разрыдалась.
Прошёл час или чуть более, слезы, беспрестанно стекавшие по щекам, высохли, оставив солёные разводы от уголков глаз к подбородку. Красные глаза, голова, будто накаченная свинцом, и пустота, а ещё никуда не девшаяся обида, не сформировавшаяся