Следы на песке. Мишель Бюсси
полк рейнджеров готов свидетельствовать.
– Значит, договора у вас нет? Вы противоречите себе, мисс Куин. Нужно тщательнее разрабатывать свои выдумки!
Алиса повысила голос:
– Довольно ломать комедию! Вы готовы назвать лжецами всех выживших рейнджеров отряда?
– Да что они знают, эти ветераны? Что могут помнить двадцать лет спустя? Разве что слухи и сплетни, которые всегда ходят о тех, кто на виду. Распускают их завистники, ревнивцы и неудачники. О каждом из нас. Такова участь всех влиятельных семейств. Что вы мне предъявляете? Какой-то неведомый договор? Каких-то сомнительных свидетелей, мертвых или сгинувших неведомо куда? Да у вас нет ни единого доказательства, даже намека на доказательство!
Эмилия Арлингтон впервые с начала разговора забыла о холодной вежливости.
– Уходите немедленно и больше не смейте нарушать мой траур.
Ладно, подумала Алиса, не захотела уладить дело миром, так потом не жалуйся. Она решила пустить в ход аргумент, все время крутившийся в голове, убойный, пусть и не слишком благородный. Не стоило бы прибегать к такому средству, но, возможно, хоть оно убедит эту лицемерку?
– Миссис Арлингтон, – спокойно начала Алиса, – как вы думаете, почему ваш сын покончил с собой? Именно наутро после встречи с ветеранами и награждения фальшивой медалью. Ваш сын – трус, и вам это известно! Он всю жизнь от чего-то бежал. И последнее бегство – в смерть – не спасет его. Нет, Лаки Мэрри умер не напрасно.
Квадратное лицо осталось бесстрастным, как будто сенаторша предвидела выпад Алисы, и ответ она дала хлесткий и неожиданный, чем потрясла собеседницу.
– Верно, мисс, вам на руку, что мой сын умер до того, как вы заявились в мой дом и устроили это маленькое представление. Иначе ваш шантаж не имел бы смысла. Я совершенно уверена, что мой мальчик не сводил счетов с жизнью, но до сегодняшнего дня не представляла, кому могло быть выгодно убить его. Теперь я знаю!
Алиса онемела. Эмилия Арлингтон открыто обвинила ее в тягчайшем преступлении и, как это ни странно, была искренна. Она действительно уверена, что Оскара убили.
Уродина – мелькнула злая мысль. Даже в двадцать лет была страшна как смертный грех, ненавидела свою внешность, потому и не фотографировалась.
Алиса собралась, мысленно встряхнулась и решила закончить разговор.
– Если вы не выполните условия договора, я подам на вас в суд, миссис Арлингтон. И скандала избежать не удастся.
– И с чем же вы туда пойдете? Какие доказательства предъявите? Вас поднимут на смех. Истина конкретна: мой сын был героем войны. Он получил награду за доблесть, и никто и ничто этого не изменит. Фамилия Арлингтон не будет опозорена. Не советую поливать грязью моего сына, особенно теперь. Не сомневайтесь, я достаточно влиятельна и найду на вас управу.
– Полагаю, письма рейнджеров и свидетельства людей, не заинтересованных в этой истории, не заставят вас изменить мнение?
– Ни в коем случае. Я уже объяснила, что думаю о сплетнях.
– Значит,