Самшитовый лес. Михаил Леонидович Анчаров
сказала девушка.
А продавщица презрительно усмехнулась и сказала:
– С пуговицей… Туфли графитового цвета с кожаной розочкой – триста пятьдесят рублей.
– Ух ты! – сказал он и собрал морщины на лбу.
Девушка эта взяла простенькие такие туфли на полусреднем каблуке и протянула мне. Я спрятала под стул ноги в кедах, покраснела как рак и стала разуваться. А передо мной напротив зеркало, и мне видно, как все смотрят мне в затылок. Я взяла туфлю, перекинула ногу на ногу и начала ее надевать. А у меня оттянулся рукав, и стала видна татуировка на запястье. Я тут же поправила рукав, но парень успел разглядеть – могила и надпись: «Не забуду мать родную». Парень вытаращил глаза и спросил драматическим шепотом, я услышала:
– Она из уголовных?
Тогда тот человек сказал ему:
– Чудовище! Что ты мелешь! Такую надпись делают детдомовцы… Где ты такой рос, что ничего не знаешь? Стой здесь.
А сам ушел. Мне так обидно стало опять, до слез. А парень разглядывает меня в зеркале, как я примеряю туфли. Потом сказал:
– Это очень красиво, когда девушка примеряет туфли. Особенно если это отражается в зеркале напротив.
Я сразу поставила ногу на пол. Болтает сам не знает что. А девушка смотрит мечтательно на графитовые с розочкой и говорит:
– Вот эти бы хорошо.
Я ей тихонько отвечаю:
– У меня не хватит…
– Да. Ясно, – говорит она.
Тут протиснулся ОН и поманил продавщицу.
– Заверните ей серебряные туфли. Которые с пуговицей. Ясно?
И протягивает ей чек.
Пока я поняла, что произошло, они все трое исчезли.
Потом я, как во сне, надела туфли, завернула кеды в газету и пошла к выходу. Я бы, конечно, никогда не взяла такого подарка, но тут я была как во сне, честное слово. Я стала пробиваться сквозь толпу в магазине и увидела их всех. Всю компанию. Я просто не могла к ним подойти. Сердце выпрыгивало. Я только слышала каждое их слово, хотя они меня совсем не видели.
– Зачем вы это сделали? – спросила эта девушка. – Это нехорошо. Она может обидеться. Это пижонство. Подумайте – Дед Мороз!
– Факт, пижонство, – сказал он. – Поэт должен прожигать жизнь. Такая психология. А разве не так? Подчинимся общему мнению.
– Я этого не говорю.
– Чудаки, – сказал он. – Вы сейчас увидите маленькое, еще робкое чудо… Она пойдет по улице, перебирая ногами, чуть склонившись вперед, потому что каблуки высокие, а она пойдет на них первый раз… Слушайте, братцы, по Петровке, где за домами пылает солнце, идет не девочка, а женщина, и волосы тяжело оттягивают ей голову… Тоненькая, изящная, в туфлях графитового цвета с кожаными цветками на каждом носке… А, братцы? Еще неизвестно, кому этот подарок, ей или нам… А ты, старик, догонишь ее и пригласишь ее к себе в гости и меня. По-моему, у вас сегодня гости? Я хочу повидать свою старую учительницу.
Я поняла, что он этого хочет, и сразу пошла к выходу. Сердце у меня прямо выпрыгивало. Я увидела, что они