«Чайка». Комедия заблуждений. Майя Волчкевич
Мечты и видения Треплева потому и смогли взволновать доктора Дорна: «свежо, наивно…», что любая мечта или видение человека, искреннего и наделенного воображением, не могут не вызвать отклика.
«В произведении должна быть ясная, определенная мысль. Вы должны знать, для чего пишете, иначе, если пойдете по этой живописной дороге без определенной цели, то вы заблудитесь и ваш талант погубит вас», – обращается к Треплеву Дорн. Чаше всего это прочитывается как совет человека, симпатизирующего Треплеву, или как реплика персонажа, интуитивно чуткого к природе творчества, природе искусства.
Хотя в той же мере эту реплику можно рассматривать и как рекомендацию врача, не чуждого интереса к психологии личности. Что значит – «живописная дорога»? «вы заблудитесь и ваш талант погубит вас»? Что погубило, к примеру, магистра Коврина? Его видение, его мираж? Или его «талант»?
Когда творение Треплева пытаются судить по законам литературы и прочитывают его как стихотворение в прозе, или как пародию на символистов, зашифрованную Чеховым в «Чайке», или как скрытую цитату, то происходит удивительная вещь – монолог Мировой души пластически принимает любую угодную форму и остается таким же «внелитературным».
Пьеса Треплева выявляет самые различные чувства толкователей, чаще всего – раздражение. Именно недовольство, как наиболее вероятная и скорая реакция на подобное действо, уже передано Чеховым – запальчивыми репликами Ирины Николаевны Аркадиной.
Похоже, что своих зрителей усыпляет перед представлением не только Треплев, но и Чехов. Усыпляет, чтобы полнее отобразить видение, «непостижное уму». «Мы спим», – звучит перед представлением фраза Аркадиной. «Сон!» – произносит в конце 2-го действия упоенная беседой с Тригориным Нина.
«Чайка» пишется в период бурного увлечения европейского, североамериканского и российского общества спиритизмом.
Взывание к умершим, к «почтенным старым теням» посредством медиума, который призван связать живых и мертвых, не оставило равнодушными самых различных по своим воззрениям и религиозным убеждениям людей. Лев Толстой, ощущавший увлечение образованного общества спиритизмом небезопасным явлением, подверг подобные «разговоры» с тенями умерших осмеянию в романе «Анна Каренина», в комедии «Плоды просвещения», написанной за пять лет до «Чайки».
Любопытно совпадение – в 1891 году «Плоды просвещения» были показаны в режиссуре К.С.Станиславского Обществом искусства и литературы. Ведущие роли в постановке исполняли многие из тех, кому вскоре придется играть на сцене персонажей «Чайки» – Комиссаржевская, Лилина, Артем, Лужский.
После провала пьесы Треплева и нервических реплик Аркадиной, Медведенко в своей особенной манере тут же замечает: «Никто не имеет основания отделять дух от материи, так как, может быть, самый дух есть совокупность материальных атомов». Эта фраза кажется очередным пассажем из категории: «Они хочут свою образованность