Летний детектив для отличного отдыха. Татьяна Полякова
что врут все и всегда.
– Когда приезжает под утро, он врет, что стоял в пробке, но забывает, что пробок по ночам не бывает. Когда ему нужно уехать, он врет, что его вызвал режиссер, но забывает, что режиссер улетел на съемки в Минск и мы его провожали. Когда он не привозит еду, врет, что все магазины закрыты, но забывает, что полно круглосуточных! Он врет, что заболел, когда проспал, врет, что был на репетиции, хотя пьянствовал у друзей, и они назавтра мне рассказывают, как чудесно посидели!.. Он врет, что поехал на радио, уезжает почему-то в Питер и приезжает через три дня, забыв, что уехал на радио!.. Он вообще все время врет. Он говорит, что жизнь не на сцене и не под камерой до такой степени скучна и однообразна, что он все время должен придумывать себе другую. То есть врать.
Плетнев закинул руки за шею и опять стал качаться на стуле.
– Ладно бы я его пилила за то, что опоздал или не приехал!
– А ты не пилила?
– Нет, – горячо сказала Элли. – Никогда. У нас в доме всегда было принято уважать чужие занятия! Если человек занят делом, ему никто не мешает.
– А если бездельничает?
Она сбилась и посмотрела на него.
– Не знаю, – произнесла с сомнением. – У нас никто не бездельничал.
Блаженная, подумал Плетнев. Точно, блаженная!..
– Нет, но отдых от занятий мы тоже очень уважаем! Дед, например, любил рисовать. Он рисовал каждую свободную минуту. Он не был великим художником, и вообще художником, он рисовал для души, но бабушке даже в голову не приходило сказать, чтоб он, например, вместо рисования сходил за хлебом! Или отвез ее на базар. А на Большой Грузинской жил его друг, по пятницам там собиралась большая компания, и мужчины играли в преферанс. Но он никогда не врал бабушке, что в это время у него заседание кафедры! Он говорил, что идет к Мерабу играть в преферанс! И не сочинял, что у него украли деньги, если он истратил их на бумагу и кисти! И не говорил, что летит в Ригу, когда на самом деле улетал в Кутаиси!
Рассказывая, она сварила кофе, и перед Плетневым на идеально чистом столе снова оказалась исходящая паром чашка.
Он уставился на чашку.
– Должно быть, со мной ему было очень скучно, – добавила Элли.
– Должно быть, – согласился Алексей Александрович.
– И он просто пытался так себя развлечь.
– Ну конечно.
– Я ушла на Новый год. Он сказал, что приедет сюда, на дачу, и не приехал. А позвонить невозможно, связи нет, ты знаешь.
– Знаю.
– Я весь вечер и всю ночь бегала в Дорино на поворот, звонила, звонила, и, в общем, в конце концов мы с мамой решили, что случилось несчастье, и я поехала в Москву.
– В новогоднюю ночь?
– Нет, уже утром. По-моему, в электричке мы ехали с машинистом вдвоем. Дома тоже никого не оказалось, и телефон у него не отвечал, и я… – Она вздохнула. – Я очень сильно волновалась. Положить тебе сгущенки?..
– Две ложки.
– Да, я знаю. Я звонила, как положено, во все приемные покои, потом в морги, потом в справочную службу МЧС, и все без толку. Потом приехала мама и тоже