Настя и кроличья лапка / Остров / Мазок. Три повести. Андрей Кокоулин
сделал шажок к дивану.
– Насть, ну, там непростое дело-то было, – заговорил он, оправдываясь. – Человек тоже, знаешь, пуганый. Не мог я при нем звонить. В область ездил.
– В Грачево свое?
– Ну!
Еще один маленький шажок – и кулек закачался у Насти перед глазами.
– Семнадцать тысяч?
– Ну! Я в долг давал под проценты.
– А предупредить ты мог?
Юрчик сел рядом, уложил кулек Насте на колени.
– Да там ситуация сложилась… – забухтел он.
Настя замахнулась телефоном.
– Сейчас как дам – ситуацию!
Юрчик снова прищурил глаз.
– Давай!
Потом ткнулся носом в челюсть, в щеку и одновременно запустил пронырливую руку между диваном и напряженной Настиной спиной.
– Я переживаю, – сказала Настя.
– Блин, понятно.
Юрчик притянул женщину к себе.
– Просто предупреди.
– Так один раз всего.
– А вдруг…
Настя не договорила, потому что Юрчик стал целоваться. Спортивная кофта сползла с него сама собой, клацнул ремень на поясе, освобождая ход джинсам. Взлетел сигнальной ракетой носок. Насте было проще. Халатик на три пуговицы, под халатиком – ничего.
– Утро уже, – выдохнула Настя, подаваясь под пальцами Юрчика.
– Ага, – кивнул Юрчик. – Самое время.
От него пахло потом и сырым, лежалым сеном. Кулек с деньгами упал, купюры с шелестом разлетелись по полу.
Где-то через полчаса, умостившись под боком у Юрчика на узком диване, переплетясь с ним ногами, Настя сказала:
– Я вот думаю, ты – моя планида.
– Кто?
– Судьба. Крест.
Юрчик приподнялся.
– Какой я крест?
– Ну, наказание.
– Я – наказание? – нахмурил брови Юрчик. – Почему?
– Потому что я за тебя волнуюсь, – сказала Настя.
– А, в этом смысле.
– В этом.
– Это приятно, – Юрчик успокоенно лег, проговорил: – Планида.
Рыжий хохолок его волос заискрился, попав под солнечный луч. Настя растрепала хохолок пальцами.
– Ты больше не уходи надолго.
– Ты это, ну, напрасно… Сейчас.
Голый Юрчик полез с дивана, цапнул валяющиеся на полу джинсы, нырнул ладонью в карман. Настя подтянула ноги.
– Смотри!
Юрчик протянул ей брелок со странной шерстяной штучкой на цепочке.
– Что это? – спросила Настя.
– Ты потрогай.
Под серой свалявшейся шерстью находилась кость, она хорошо прощупывалась, оканчиваясь на конце коготками. Настя никогда не была брезгливой, но тут отпихнула руку Юрчика от себя.
– Это чья? Кроличья?
– Она самая, – Юрчик подбросил брелок с лапкой вверх. – Кроличья лапа. Левая задняя, без обмана. Только такие лапы – счастливые. Другие – сплошная туфта. Десять лет уже с собой ношу.
– Зачем?
– Чтобы как раз ничего не случилось.
– И помогает?
– Ну,