Отражения в отражении. Борис Михин

      У Ра нет выходных.

      И не смотря на то, что

       он мёртв,

       горит истошно:

       Ему всё «до войны».

      Работа мёртвых – ждать,

       идти к ним – дело прочих.

      Рассветной оторочкой

       пРашу не досаждать.

      Парить в нирване над

       кострами из сердец – дар

       ….страшный… к/Контрудар:

       добро – есть экспонат.

      Дар странный – в грае слов

       найти свои и ранить,

       да не кисейных барынь, —

       вполне живое зло.

      Все ищут соль земли,

       не каясь, но карая.

      У рая часть вторая —

       ноль. Даже не нули.

      На фоне остальных

       загар из лжи не виден.

      У жизни путь болиден.

      У Ра нет выходных.

      Глубокий голос бас-гитары

       в раскрывшемся окне соседском

       напоминанием Сансары

       гудел в груди.

      Вороны светски,

       не в полный голос, лютовали,

       и целились в машины точно.

      Кончалось лето. Кот подвальный

       орал, не вышедши росточком.

      Не получилась жизнь.

      И пусть их,

       ведь получилось, значит, что-то,

       раз, рифмами прижав, отпустит,

       раз мир во мне есть.

      Вот смешно-то:

       есть взрослый сын и старый паспорт,

       есть дом и женщина-победа,

       но… это – «как всегда».

      Не на спор

       «Красавчик, – слышу, да, – не бедный».

      И вплоть до листьев на капоте

       мне хорошо, но нет… чего же?

      Вопрос самокопаньем плотен,

       хотя, по сути, вряд ли сложен.

      Что ведаю в вопросах счастья?

      Да ничего. И это – много.

      Похоже, я к нему причастен,

       как к маме в детстве босоногом.

      Сбежав от бас-гитары в скверик,

       возьму дождя и хлеб для уток

       решать проблему веры. Скверно

       она решается прилюдно.

      До фонарей в блестящих клёнах,

       здесь доживу на мокрых лавках.

      Сталь хрупкая – перекалённой,

       а дух перекаленный – плавкий.

      И тенью, вплавленной в аллеи,

       скольжу по лужам, наблюдая,

       как признак осени алеет —

       рябина, в пруд огнём кидаясь…

      Вновь ничего не понимая,

       и как всегда не разобравшись,

       я возвращался в мир трамваев,

       в привычный мир.

      Обычный страшно,

       на самом острие молитвы

       своей великой, настоящей,

       не просьбу, не о чём болит, я выл —

       «спасибо» в мир галдящий.

      Больно.

      Крики направлены внутрь —