Все еще я. Nikki Tozen
иногда любовные поэмы, иногда просто выписки из журналов с каким-то описанием мужской красоты, которое явно подходило моему образу. А порой это выглядело так извращенно, что я с истерией разрывал ее корреспонденцию в клочья от стыда и мысли, что это писала мне родная мать.
Кому бы ни принадлежало письмо, он будет сожалеть о том, что заставил меня вспомнить о прошлом. О той его части, которая языками адского пламени сожгла меня заживо, и пепел которого я похоронил под надгробной плитой склепа семьи Драфт.
– Юкия, если этот аноним писал чернилами и пером, то руки у него должны быть в чернилах, таких сине-черных подтеках, которые не отмываются, – сказал один из парней, сидящих справа от меня. Кажется, его звали Джимми, – и еще видно, что почерк каллиграфический. Это значит, что он или она постоянно этим занимается.
– И что, я как маньяк буду бегать по школе и смотреть всем на руки?
– Я думаю, тебе никто не откажет, – усмехнулся Сэм.
– Да я тебя умоляю! У кого угодно руки могут быть испачканы чернилами, к тому же в школе есть кружок по каллиграфии.
– А ты откуда знаешь, что он там есть?
– Ну, попал я как-то туда. В общем, меня выгнали с урока, когда я начал попивать чернила соседа…
Раздался оглушительный смех всех четверых пассажиров машины.
– Да, очень смешно, я был не в себе!
– А сейчас ты уже что-нибудь принял? – парень, сидящий слева от меня, развернул мою голову к себе и пристально посмотрел в глаза.
– Не надейся там что-либо разглядеть, у него самые камуфляжные глаза из всех, что мне приходилось видеть, – заявил сардонически Сэм.
– Я вообще не понимаю, чего ты так завелся? Ну, прочитал ты стих, да и пускай, – говорил Джимми, читая стихотворение. – Это мне напоминает хороший секс и совершенное отсутствие хоть малейшего представления о том, с кем он был.
– Чему ты учишь Юкию? – рявкнул на него Сэм.
– Твой Юкия сам кого хочешь научит. Да, Юкия?
– Я знаю, что сделаю. Наделаю тысячу копий и раскидаю по всей школе. Думаю, это не оставит автора равнодушным.
– Удачи тебе, Юкия! – кричали мне все вслед, когда я наконец вывалился из машины Сэма, весь истисканный этими парнями.
Мне было не очень приятно снова оказаться перед грубоватым зданием школы из красного кирпича. После недолгих препираний с охраной, которая не хотела впускать меня из-за моего внешнего вида, я направился к копировальному автомату.
Из-за отсутствия малейшего опыта обращения с подобными машинами, мне пришлось попросить проходящих мимо школьников помочь напечатать копии.
– Зачем так много? – недоумевали они, посмеиваясь.
– Я хочу, чтобы вы мне помогли найти того, кто это написал, – сказал я, протягивая им одну из сотен копий, произведенных этой машиной.
Написанное явное не произвело на них должного впечатления, поэтому их лица с выражением безразличия начали растягиваться в улыбке.
– А ведь ты хочешь опозорить этого человека на всю