Русский брат. Земляк. Андрей Воронин
что крепкий мужик. Так всаживать кол с одного удара – это ж надо недюжинную силу иметь.
Сотрудники ГУОПа разглядывали Каллистратова с долей уважения. Их было двое: один в форме, другой в штатском. Люди из угрозыска настолько свыклись со зверскими убийствами и обезображенными «трупешниками», что преступники редко вызывали у них злобу и негодование. Разве что закоренелые маньяки или те, кто покусился на жизнь блюстителя порядка.
– Начинай, не стесняйся, – предложил Олегу человек в форме. – Все-таки любопытно послушать. Держу пари, что ты не профи.
– Она кое-что знала о настоящих убийцах отца, – исподлобья взглянул Каллистратов. – Но не успела рассказать.
– Ай-яй-яй. Ну что за невезуха. Сперва отец Альтшуллер жаждет поведать тебе сенсационные новости, потом дочь. И надо же – не хватает каких-то жалких минут. Только, понимаешь сунулся с диктофоном и вдруг на тебе – лужа крови. Никак не удается интервью.
На первый раз безотказных методов к Олегу применять не стали – но на словах предупредили, что долго валять дурака не дадут. Оставшись в одиночестве, он долго сидел, уставившись на свои туфли без шнурков и бетонный пол камеры. Даже летом здесь пробирал до костей могильный холод.
Что предпринять? Пересказать слова Лины? Но связного рассказа все равно не получится. Объяснить как в ответственный момент его разморило от деликатесов? Только рассмешишь ментов до слез.
Нужно и другое иметь в виду – те, о ком говорила Лина, наверняка кормят пару фуражек в МВД. Очень может быть, что материалы допроса уже сегодня окажутся у них на столе. Если эти люди почувствуют опасность, долго ему не протянуть. «Ночью подозреваемый скончался в камере от сердечного приступа». «Во время допроса Каллистратов неожиданно выпрыгнул из окна шестого этажа».
Как там бедная Алла – до сих пор ждет? Наверно проклинает день, когда связалась с таким… Трудно сказать, какие она сейчас выбирает слова. Даже если смотрит от нечего делать телевизор – в новостях ни за что не сообщат фамилии задержанных.
Если бы знать: кому можно доверять в этой системе? Иначе она сглотнет его и не поперхнется. Спокойно – первым делом надо сконцентрироваться и вспомнить о чем все-таки говорила Лина. Ведь углами он слышал все, абсолютно все. Значит, в каком-то из дальних уголков головы оно хранится в целости и сохранности. Остается самая малость – найти и извлечь. Осторожно, не дыша.
Потрясение было велико. Знакомые англичане и друзья из эмигрантской среды заметили, что после третьей поездки в Россию Белозерский изменился. Перестал улыбаться и часто посреди разговора погружался в себя, ничего не видя и не слыша вокруг.
Увлекся мистикой, по вечерам зажигал в своем лондонском доме восковые свечи. Зачехлил картины, чтобы они не мешали сосредоточиться. Он пытался убедить себя, что существует некая параллельная реальность, в которой крапивинская усадьба уцелела.
Время там движется по кругу – стоит вечное лето, за большим столом на веранде пьют чай. Отец просматривает свежие газеты, мать рассуждает