Потешная ракета. Елена Колядина
Сперва редкие, далее оне являлись все чаще, возвышаясь иногда прямо напротив друг друга по двум сторонам дороги, реки, глядя с соседних холмов или из-под гор. И словно пустыня наполнилась вдруг садами! Яблочный овощ, орехи ли, хмель или вишня росла в садах сих – каждый мил и приятен глазу проезжающего. И вид монастырских стен, деревянных, каменных или кирпичных, беленных известью, неизменно привлекал взор путника. Одни монастыри, встававшие на пути обоза, были весьма старинными, имели вид седой и намоленный, и веяло от них древлим духом, другие, недавно выстроенные, веселили взгляд свежестью и молодой статью. Некоторые обители являли собой образ, щемящий своею откровенной бедностью, другие имели богатое хозяйство и крепкие хоромы с несчетными дворовыми постройками. А небольшая ладная обитель на берегу озерца Девичье Око была окрашена в три чистых колера – яичной скорлупы, коралловый и вохряный, отчего веселила очи, как пасхальный кулич в окружении яиц и свечей. Феодосия, узрив сей трехцветный городок, невольно заулыбалась.
– Что за чудный вид! Как с картинки!
Монастыри вызывали любопытство, ибо вскоре ждала ее участь постучаться в ворота одного из них. И она размышляла: в какой именно?
– Найду обитель, славную науками, – делилась Феодосия с Олексеем. – Господи, аж пясти трясутся, как хочется взять готовальню!
Олексей в ответ на такие умовредные грезы строил разнообразные рожи, но выслушивал молча, не подъелдыкивал.
– Хоть бы какую книжицу мне сейчас, – вздохнула как-то Феодосия. – Целый день сидишь в возу, как куль с рыбой!
– Давай в монастыре раздобудем, – предложил Олексей. – Коли уж тоска тебе такая без буков. И охота тебе очеса трудить?
– А ты в школе учился?
– Учи-и-и-лся, – протянул Олексей.
– Учился читать да писать, а выучился петь да плясать! – посмеялась Феодосья.
– Не без этого. Веселый я!
В пути обоз встречали приветливо и даже хлебосольно – верховые, скакавшие впереди, разнесли новину о чудесном разгроме разбойничьей шайки, обраставшую все новыми подробностями как дьявольских козней, так и храбрых подвигов, на сто верст по округе. Впрочем, Олексей имел дар отворять любые двери и входить в любые хоромы.
– Такой проходимец! – похвалялся он Феодосье.
И на первой же остановке, поев горячего овсяного толокна, они отправились в небольшую обитель с названием Спас Нетленный на Устье-Божанке.
– Здравствуйте! – размашисто изображая рукой поклон, поприветствовал Олексей стоявшую в воротах братию.
– И вам здоровья, добрые путники!
– Не ваша ли потеря? – указав вдруг на Феодосию, вопросил Олексей. – Прибился к нашему обозу в пути добрый юнец монашеского звания, пребывающий в горьком беспамятстве. Напали на него лиходеи и избили до полусмерти, опосля чего вышибло у него память. Помнит только «Отче наш», да как зовут. А боле ничего!
Феодосия стояла рядом со смиренным видом (происходившим