Хризалида. Стихотворения. Варвара Малахиева-Мирович

      А у меня в груди орган[108].

      В носу тончайшие свирели.

      Усыновил меня диван,

      И стал он гриппа колыбелью.

      Что делать? Вместо Турандот

      Иная мне дана задача.

      Терпин-гидрат, компресс, и йод,

      И сода с молоком горячим.

      Но это – Майи пелена,

      Терпин-гидрат и сода,

      И что мрачнеет из окна

      Ненастная погода.

      Наш дух живет всегда в дали,

      Он только собирает,

      Как дань сужденную земли,

      Над миром пролетая,

      Тоску иного бытия,

      И боль, и отреченье,

      Неся их в дальние края

      Для горнего цветенья.

      Пойдем, пожимаясь от холода,

      Замесим топкую грязь,

      На базаре навозное золото

      Обойдем, к стене сторонясь.

      В посконный, гремящий, тележный,

      Алчбою насыщенный торг

      Скользнем стезей неизбежной,

      Как санки бросают с гор.

      Капусту купим брюхатую,

      Брюквы (за две – миллион),

      Потеряем калошу у ската,

      Расплеснем с молоком бидон.

      Доплетемся домой, и покажется,

      Что всё это – сон…

      Осеребрилась грязь дорожная.

      О, слишком нежен первый снег.

      Обетование он ложное

      Зимы торжественных утех.

      Назавтра хлипкая и липкая

      На этом месте будет грязь,

      Где он бесстрастною улыбкою

      Соткал серебряную вязь.

      Не это горнее касание,

      Не эта легкость здесь нужна, —

      Мороза тяжкое кование,

      Мороза тишь и белизна.

      Смертельно раненный зверек

      В моей груди живет и бьется.

      Снует и вдоль, и поперек

      По клетке и на волю рвется.

      Ему дают еду, питье,

      Погладят иногда по шерсти,

      А он скулит все про свое —

      Что кто-то запер двери смерти.

      Она нежна, она добра[109],

      Мне Богом данная сестра.

      Она, как первый снег, чиста

      И, как дитя, душой проста.

      Но стало сердцу страшно с ней,

      Как в подземелье, полном змей,

      Как будто мировое зло

      Ко мне вослед за ней пришло.

      И стала с ней и я не я,

      А подколодная змея,

      С раздавленными позвонками

      И яд струящими зубами.

      Рабы – как ветхо