Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы. Григорий Ширман

      Еще златятся купола.

      Трехпалый крест в груди лазури.

      То вера мышцы налила

      И окна узенькие щурит.

      На переулок загляните,

      Когтями старые кресты

      Уж тянут золотые нити

      Из брюха новой высоты.

      Вчера я видел, как профессор

      Колена пред младенцем гнул.

      А в небе звезд мерцала месса,

      И месяц плыл на их разгул.

      Люблю, когда дома распустят

      По крышам снега лепестки,

      И площадь, многих улиц устье,

      В метель похожа так на скит.

      Святей укутаны монашек

      Ночные бабочки твои.

      А ветер капюшоном машет,

      И тащат пленников трамваи.

      У банка нищий бога просит

      Прохожим жизни сохранить.

      Гадает ночь на звездном просе

      И млечную роняет нить.

      Покраснев, как бы стыдясь кого,

      Роща долго раздевалася,

      Трепеща ветвями, ласково

      С каждым листиком прощалася.

      А когда совсем разделася,

      На нагую ветер кинулся,

      Целовать ее осмелился,

      По вершинам шумно двинулся.

      Роща гневалась и женственно

      Из объятий вырывалася.

      Как пришла зима торжественно,

      Как морозом засмеялася.

      Перестала роща гневаться,

      В бриллиантах задрожала вся.

      В море пенном словно девица,

      В ярком воздухе купалася.

      А весной она услышала,

      Как проснулись руки сельские,

      Как для жизни радость вышила

      Колокольчики апрельские.

      И дождем она умылася,

      Солнцем мягким вытиралася,

      Шелком зелени покрылася,

      Тучкам белым улыбалася.

      Топнув сумраком по месяцу,

      Звездных снов взметнула лестницу.

      Тишину зарей завесила,

      Соловьем заржала весело.

      Брожу по каменной дубраве,

      По каменным тропам брожу.

      Мной леший вдохновенья правит

      И в спину запустил вожжу.

      Кишит толпа. Так в бездне некой

      Породы рыбные кишат.

      А я покойнее Сенеки,

      Покоем пьян мой каждый шаг.

      Я не лечу смешно к трамваю,

      Не проклинаю, где бывал.

      Как незабудки, лишь срываю

      На клумбах каменных слова.

      Приду домой и есть не буду,

      Упьюсь любимой тишиной.

      Поэт привык к иному блюду.

      И пусть смеются надо мной.

      Есть сад волшебный голубиный,

      И близкий, и далекий сад.

      Там не пьеро, не коломбины,

      А