Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы. Григорий Ширман

      Опять златое оперенье

      У веточек в лесу гнилом,

      И яхту солнца снова кренит

      Волны лазоревой излом.

      Дым стаи тянется крикливо,

      Везут назад веселый гам.

      К утесам южного залива,

      К зеленым вечно берегам.

      Что будем делать мы с тобою,

      Куда с тобой грустить уйду?

      Метели воины завоют

      У нас под окнами в саду.

      У них лучей полны колчаны,

      Синеют лихо башлыки,

      И вечер, славой их венчанный,

      Из грусти, сини и тоски.

      Что за счастье, что за притча, —

      Не ненастье, а гроза.

      На лице тревога птичья,

      Пасти синие – глаза.

      Кто-то молотом, серпами

      В золотых висках звенит,

      Как колосья, вяжет память

      Ночи злачные и дни.

      Молотит и в миги мелет,

      Звезды на заре печет…

      Это мучает похмельем

      Ангельский творенья черт.

      Ночь сквозную напролет

      Звезд радение идет.

      Свищут, хлыщут, счастья ищут.

      Машут, пляшут, небо пашут.

      В парке синем в эту ночь

      С чьим-то сыном чья-то дочь.

      Громче шепчет, нежит крепче.

      Жмется ближе, плечи лижет.

      А она, как жемчуг, смех.

      Смех хмельней и звонче всех,

      Всех мелодий, что заводит

      Час вечерний в той таверне.

      Ночь длинна, как млечный путь.

      И до утра как-нибудь

      Он владеет, он радеет,

      Льется весь он в кладезь песен.

      Как серебро, протяжный вызвон.

      Луна тарелкой со стола.

      И знаком звездным евнух вызван,

      И без одежды ночь вошла.

      И белой молнией на ложе.

      Властитель Ксеркс не любит ждать.

      И губы пьет, и плечи гложет,

      И там, где поцелуй, звезда.

      И до зари он будет рыться,

      До поту с царственного лба.

      А утром: «Как тебя, царица?»

      И так: «Эсфирь, твоя раба».

      И век двадцатый будет то же,

      Что век шестнадцатый сейчас.

      Убьют последнего на ложе,

      Последней яростью сочась.

      И скажут: ну и были ночи,

      А дни какие были там,

      Зарею мазал люд рабочий

      Свиные морды господам.

      Вот этот замок был последний.

      Здесь гости в праздничные дни

      Душили горничных в передней,

      А ночью залезали к ним.

      А вот папирус. Он заплатан,

      За то, что бегали стократ,

      Пока подписывал за плату

      На мышь похожий бюрократ.

      Вы слышите, как часто дышит,

      Как пышет тишина