Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы. Григорий Ширман
Врубель.
И саркофага тонкий меч
От перьев желтых зорь очистил.
И ребра все до синих плеч
Изрезал лотосами истин.
И через край хватил златой
И в сумасшедшем доме умер.
Но, горькой жаля красотой,
Живет прекрасное безумье.
«Не надо нам добра, не надо…»
Не надо нам добра, не надо…
И дней золы не надо нам.
Многовековым звездопадом
Родная Русь удобрена.
Кругом, как войско, перелески
К боям готовые стоят.
А грусть гармошки деревенской
По сердцу льет вечерний яд.
Тот яд горит и не застынет,
Куда, куда ни заберусь.
И в Африке, в ночной пустыне
Твои шаги я слышу, Русь.
И там во мгле неопалимой
Под акварельной синевой
Флиртует месяц с юной пальмой
И душит лапой пуховой.
И синий Нил похож на Волгу.
И не папирус – камыши
В ночищах шепчутся подолгу
И звезды там жуют в тиши.
«Тебя пою, покой вселенский…»
Тебя пою, покой вселенский,
Покой неведомой тоски.
За то, что плавишь в черном блеске
Мои зыбучие зрачки.
И ракушками бездн усыпан
Кружочек радужки любой.
Возникла песнь из пены хрипа
На ниве той, где мчался бой.
Луны бессмысленная лапа
Ночей ласкает купола.
Топленым воском звезд закапан
Пасущий облака Алла.
И ты, о снежная страница,
Крылатых песен барабан, —
Мне на кривом Арбате снится
Твоя скрипучая арба.
И эхо там в мозгу, в ущельи…
Над бездной – быстрой мысли вскок.
А вон по кручам заблестели
Змеиные тропинки строк.
«Дыханьем осени огнистой…»
Дыханьем осени огнистой
Уже листва обожжена.
И роща в золотых монистах,
Как в праздник пухлая жена.
Вот скоро-скоро засмеется,
Блондинкой прыснет золотой.
В объятиях звериных солнца
Последней крикнет красотой.
И будет грустью и худищем.
Скелетом черным захрустит..
Лишь ветер меж ветвей засвищет
О том, что к смерти все пути.
«Я бряцаю сердцем юным…»
Я бряцаю сердцем юным,
А кругом народ, костры…
Как ножи лихие струны,
Струны жгучие остры…
Из-за пищи, из-за хижин
На костры идет народ.
Саранчою звезд засижен
Бесколонный низкий свод.
В синях ночи пар Кастальский,
Песней млечною дымок.
Тот, кто слышит мало-мальски,
Песню б ту расслышать мог.
Голод уши увеличил,
Ловят молнии, прядут.
Голод в золотом обличьи
На сухую пал гряду.
У красавицы-страницы
В пухлоснежном животе
Строф