Тала. Лина Мусатова
иголками, защищаясь от девчоночьих взглядов. И ему это удавалось. Ни один взгляд не проник сквозь частоту иголок. Он оставался неуязвим и спокоен, величественно спокоен, и это иногда даже пугало Володю. Он начал думать, что «ёжик» вообще не реагирует на женщин. Но он не реагировал и на мужчин. И только Нате с первой встречи удалось расшевелить его и… опали иголки. Это было неожиданно и удивительно. Неужели он сбросил свою броню? И это смогла сделать эта девчонка, вернее её взгляд, который таки пробился сквозь выставленный частокол. Ему хотелось проверить это ещё и ещё, убедиться, что это не случайное явление. И тогда, в тот первый день он пошёл за ней следом и стал на соседний ряд. Они собирали кукурузу. Он быстро собирал на своём ряду, а потом возвращался по её ряду и шел ей навстречу. Никто не мог его ни в чём заподозрить: сильный пол помогает слабому. Но он-то знал, что, приблизившись, получит от неё взгляд благодарности. Это ему и надо было. Достаточно было взгляда, и «ёжик» шевелился, и с каждым разом становился всё смелее и смелее, а потом стал наглеть. Как же долго он ждал этого! Ему двадцать лет, а «ёжик» до сих пор был холостяком. Наконец-то он выбрал себе подругу. И как с этим теперь быть? Надо как-то дать ей понять, может быть, и она испытывает что-то подобное, ведь в её взгляде есть то, чего он не замечал ни у одной девчонки. Надо действовать. А как? Он не встречался ещё ни с одной девчонкой и не знал, как и когда подойти, что сказать. В тот вечер он только об этом и думал, и ничего не мог придумать, а просто пригласил на прогулку.
Они вместе читали «Триумфальную арку» Ремарка, лёжа на траве рядышком, опираясь на локти.
… «На белом столе лежало то, что несколько часов назад было надеждой, дыханием, болью и трепещущей жизнью. Теперь это был всего лишь труп…» Нату охватил леденящий душу ужас: её могла постичь та же участь, но Бог миловал. Как-то раньше она не задумывалась над этим, а если бы она «подхватила»… ей даже сейчас стало жутко. Через что бы ей пришлось пройти?! Она откинулась на спину.
– Заболели локти? – спросил Володя.
– Да.
– Отдохни. Подожду тебя.
И Володя не стал читать дальше и тоже лёг на спину.
На небе застыли облака, словно их приклеили. Красивые, с завитушками, они белели на ещё голубом небе «бабьего лета». А ведь она могла ничего этого уже не видеть. Легальные аборты были запрещены законом, а от нелегальных часто умирали. На соседней улице от кровотечения умерла совсем молоденькая девочка. Ей было семнадцать лет. Жених отказался жениться на ней. Она не смогла вынести позора и решила избавиться от ребёнка. Но пошло что-то не так. Врачи не имели права её спасать до тех пор, пока она не скажет, кто ей делал нелегальный аборт. Она не сказала, потому что поклялась не выдавать акушерку. Её хоронили в белом свадебном платье. Весь посёлок был в трауре. Это был такой ужас и урок для всех девушек и девчонок в округе. Ей такое не грозит, да и Глеб сказал ещё тогда, что они поженятся, и позора никакого не будет, вернее, о нём никто не узнает. А ведь могло всё быть и по-другому. Только от одной этой мысли ей стало не по себе. И ведь она в этом не