Каннибалы. Юлия Яковлева
неоновом зеленом жилете. За собакой – сопровождающий. Кириллов махнул ему рукой. Тот кивнул. Дал псу команду, собака послушно села, чтобы Костя с мамой, Кириллов, Петр, два мента в гражданской одежде прошли первыми.
– Но только никто тебя не слышит, не видит… – еще раз предупредил Петра Кириллов.
– …И я здесь никто, – продемонстрировал понятливость Петр. Кириллов кивнул.
Об их приходе предупредили. Их ждали. Администратор тут же присел на корточки перед ребенком.
– Привет.
Но тот обнял ногу матери, как ствол дерева, затем протянул вверх растопыренные пальцы: «на ручки». Смирнова подняла его, усадила себе на бок, Костя сел, обхватив мать ногами.
Администратор выпрямился:
– Все же я настаиваю, что через служебный подъезд ребенок пройти не мог. У нас пропускная система.
Охранники выглядывали из высокой будки, наполовину стеклянной. «Маленького ребенка они могли и не заметить, – подумал Петр. – Если не ожидали увидеть. Спросить бы, приводят ли артисты с собой детей… Конечно, приводят: заболела нянька, не смогла бабушка…» Но держал данное Кириллову обещание быть немым и невидимым.
– Туда, – радостно крикнул Костя. Все от неожиданности повернулись к нему. Он показывал пальцем за проходную.
– Туда?
– Туда!
Администратор порозовел, как после лыжной пробежки морозным утром:
– Но он же совсем маленький!
– Он все понимает! – с места в карьер завопила мать. В ней чувствовалась давно вызревшая ярость человека, привыкшего к постоянным окрикам общества: не кормите грудью здесь, не лезьте с коляской сюда.
– Он всех взрослых, если видел, узнает, – наскакивала она. – И в лицо, и по имени.
Кириллов тихо встал между ними, гася перепалку.
– Туда – Ира? – поинтересовался он у Кости в такой манере, как разговаривают с иностранцами, плохо знающими русский.
– Там Ира? – переспросила ребенка мать. И хитро уточнила: – Или там бабушка?
Кириллов показал ей большой палец из-за плеча ребенка: молодец. Та ответила ошалелым взглядом. Опять заглянула сыну в лицо:
– Костя. Бабушка там?
Миша помотал головой. Знал разницу!
Опять наставил пухлый палец:
– Туда! Туда!
Администратор вперил взгляд василиска в собственную пехоту.
– Не может такого быть, – забубнил из будки охранник. Петр понял: низшему звену безопасности театра влетит по самое не горюй. Такой просос! И день, как назло, выдающийся. В театре был глава государства. А театр, оказывается, охраняли три обезьяны: одна не видит, другая не слышит, третья не скажет. В будке сидели две: та, что не видела, и та, что не слышала. Оправдывались:
– Вход строго по пропускам. А пропуска с фото и печатью.
…А третья обезьяна? Которая и видела, и слышала, но молчит. Вот бы кого найти. Но где искать? – размышлял Петр.
Впустила сквозняк, стремительно прошла, вынося носки врозь, девушка с гладко прилизанными волосами, на плече спортивная сумка. Кивнула охранникам. Своя. Те – ей. Металлическая рамка запищала. Те и ухом не повели. Комета со спортивной сумкой пронеслась,