Каннибалы. Юлия Яковлева
разовый пропуск, – пошел на попятный он.
Кириллов уже вызывал по телефону техника с лабораторным чемоданчиком.
– Идете там? – позвал из коридора вожатый.
Но долго ходить не пришлось. Собака привела в просторный зал. Их окружало пространство, странно изломанное на коридоры, уступы, утесы огромными ящиками с металлическими углами. Стоял, задрав витые ноги, трон. Виднелись три оранжевых идеально круглых купола. Петр с нарастающим чувством абсурдности понял, что это апельсины. Очень-очень большие апельсины. Но сойти с ума не успел – вспомнил: есть такая опера, «Любовь к трем апельсинам».
– Что это? – спросил Кириллов.
– Бутафорский цех, – откликнулся позади администратор.
Спаниель сел на задницу, громко с привизгом зевнул и вывалил язык. Кириллов беспокойно огляделся.
– След оборвался? – спросил у Кириллова Петр.
– Песик-то случайно не сломался? – поинтересовался у вожатого собаки Кириллов.
Тот надулся:
– Голова у тебя случайно сломалась.
– Хамить не обязательно.
– Собака показывает, что пусто. Нет здесь никого.
– А в другом месте может она быть?
– След пришел сюда.
– А ушел куда? – спросил Петр, забыв о своем обещании быть немой тенью. Да и Кириллову было не до того.
Вожатый пожал плечами:
– Должно быть, ушел, как пришел.
– Интересное кино, – пробормотал Кириллов, оглядываясь.
Позвонил одному из своих янычар. Через пару минут из лифта вышел Костя за руку с матерью и двое полицейских.
– Сюда? – спросил Кириллов. Мать села рядом с ребенком на корточки, чтобы быть одного с ним роста:
– Костя, сюда?
– Туда! – обрадовался он. Вертелся в ее руках, крутил головой: – Туда!
Кириллов метнул сердитый взгляд на вожатого, на пса. Тот с надменной гримасой развел руками, в одной был поводок.
– Туда! – уверенно вел, семенил короткими ножками Костя: – Туда!
Теперь он топал на месте от счастья. А смотрел – вверх.
– Вот! Вот!
Петру на миг стало страшно. На миг показалось, что сейчас увидят мертвую. Тело, свисающее на веревке.
Все задрали головы. Перед ними, между ящиков-утесов, высился бархатистый, пылью пахнущий слон. Мерцала бутафорским златом и каменьями сбруя.
…Или ребенок видит то, чего еще не видят они?
– Элмер! – торжествовал Костя, тыча пальцем в игрушечного исполина: – Элмер!
– Кто это – Элмер? Родственник ваш? – обернулся Кириллов на мать.
– Сразу видно, вы не папаша, – откликнулась та: – Поэтому не в теме. Книжка такая. Про слона. Слона так зовут, Элмер. Косте нравится. У него все слоны – элмеры.
– Да, – вздохнул Кириллов, – я не папаша.
С женой, насколько знал Петр, Кириллов развелся года четыре назад и с тех пор был незавидным холостяком.
Мать снова взяла Костю на руки. Поняв, что несут его не к слону, а прочь, ребенок заорал, как паровоз.
– Надо вернуться туда, где видели отпечатки, – распорядился Кириллов;