Смерть во сне. Никита Божин
вернулась на родину, потрепав нервы семье, не давая спуску никому, кто был рядом. В итоге бунт ее продолжался до того, пока она не поддалась на ласковое давление матери в разговорах о старых девах и старородящих, и тогда, пообтершись в родном городке, – смирилась да с тем вышла замуж за местного паренька Федьку Мельниченко, которого не то что бы и любила, но и отвращение не испытывала, потому с ним и осталась. И с ним в супружестве появилась у них дочь Оксана, и все ничего, ведь и дом у Феди свой (что позволило Ире съехать от родителей, в чем видели интерес обе стороны), и вроде бы жили нормально. Но сошлись они с ним как-то очень уж хорошо, как детали в паз. Что она была мнительна, так тот еще больше, оттого начал у них общий комплекс на пару развиваться, и стали они жить и бояться, все ждать чего-то худого да, сами того не замечая, за пару лет совсем запугали себя и опасались всего на свете. Иришка прошлое и вспоминать не смела, как одна моталась по городам и вокзалам, как ночевала у каких-то людей да как попутками ездила, как работала по ночам и домой в глуши одна ходила. Чудо лишь, что ни разу с ней ничего не случилось. Она зареклась, что ребенку не даст того горя испытать и от себя не отпустит, да и матери с отцом при случае любила припомнить, как они ее, несчастную, прочь выпнули, и она по миру скиталась, пока приют у Феди не обрела. И хоть не так все было, а разговор нет-нет, да заходил, и как решила она в итоге, – нечего Оксане в миру делать, будет с ними жить, и им спокойно, и всем хорошо. А ребеночка-то мы защитим, – думала она, – а если второго родим, то и ему уголок сыщем, но куда попало не пустим, а ежели сын, так и от армии откупим, лишь бы ничего не случилось. Место всем хватит, в конце концов, кому потом все эти дома останутся?
Старший ребенок в семье Старовериных – сын Стас, названный в честь деда по отцовской линии. По замыслу носитель имени должен воплощать силу и крепость характера великого предка, пережившего революционные годы и гражданскую войну, с доблестью прошедшего войну Отечественную, так верили родители, нарекая первенца. Так, по крайней мере, считала мать. Стас на шесть лет старше Ильи, и потому всегда являлся тем самым человеком, кто мог заступиться за Илюшу в школе, на улице, да и вообще везде. Надо ли говорить, что именно старший брат первый угостил Илью алкоголем, сигаретами, делился прелестями времяпрепровождения с девушками, обучал нецензурным словам, показывал, как постоять за себя, как соорудить самопал, в общем, принимал самое активное участие в теневом воспитании брата, считая это прямой обязанностью, а предлагаемый путь – единственным, которого достоин мужчина. Стаса знала вся местная шпана и хулиганы, в этих кругах он состоял на неплохом счету. Строптивость характера и дурная воля быстро перевели его на сторону хулиганов, и в ней он рос, почти не меняясь. За годы юности Стас успел всерьез увлечься воровской романтикой, но после одного инцидента с милицией, когда чуть не попал под суд, к этой истории резко охладел, вынужденно оставив на память о том времени лишь самопальную