Смерть во сне. Никита Божин
техники. Среди бетона и металла неплохо растут кусты и деревья, бродят загулявшие кошки, и маленькие дети играют в классики. Рядом стоят двухэтажные дома – бывшее социальное жилье для работников этих самых предприятий, частные деревянные и редкие кирпичные постройки. Бывший индустриальный район напоминает послевоенный фильм, где в кадре ходят измученные жизнью люди на фоне руин, искореженного металла и оголенных каркасов грузовиков вместо танков.
Илья, подобно оккупанту, небрежно осматривал улицы, безуспешно надеясь выловить взглядом из толпы кого-то знакомого, кто мог бы сразу его признать и оценить новый уровень, рост и прогресс, но, как назло, ни единого хоть мало-мальски знакомого лица ему не попалось, впрочем, нельзя сказать обратного. То, что он не знал людей, не гарантировало, что не знали его, и уже пару человек, как минимум, узнали Илюшу и, пока он ехал, успели позвонить матери, доложить, что приехал ваш сынок, видели уже, встречайте.
Когда машина Ильи подъехала к дому, сразу у калитки встречала осведомленная о прибытии мать, а рядом с ней еще и соседи за компанию. Всего четыре человека: мать, Татьяна и Володя Пустаковы, а также Андрей Темьян. Конечно же, Илья их всех прекрасно знал, так как те же Пустаковы жили здесь давно, возрастом младше родителей Ильи в среднем почти на десять лет, но дружили вполне по-соседски и часто друг у друга бывали. Андрей Темьян моложе и сюда переехал около девяти лет назад, когда Илья учился в университете, и сам Темьян почти ровесник старшему брату Стасу, но выглядит старше своих лет.
Илья страсть как не хотел таких публичных встреч, но избежать их повторения уже в который раз не удалось. Он подъехал к дому, не заглушая мотор и как будто не раздумывая, что делать дальше. Сердцебиение участилось, он вжался руками в руль, с тупой злобой глядя в забор, и почти готов был сорваться прочь отсюда, не объясняя причин, лишь демонстрируя свою дерзость, свое презрение, в конце концов, обиду, что снова встречают не так, как бы ему хотелось. Из раздумий его вырвал Андрей, открывший пассажирскую дверь и почти прокричавший:
– Машина-то огонь! Здоров, Илюха! Как сам?
– Здравствуйте, – на выдохе произнес Илья, изображая сильнейшее неудовольствие.
Водительскую дверь открыла мать Ильи, почти силком вытащив его, и вместо приветствия бросилась горячо обнимать, целовать, тут и Андрей с рукопожатием подключился, а следом и Пустаковы со своим церемониалом. Сцена разыгралась самая наихудшая, какую только мог придумать Илья. В итоге он почти силой вырвался, юркнув за калитку, всем видом демонстрируя, но не говоря вслух, как ему это не нравится, и как скорее хочет спрятаться, дождаться смерти отца и умчаться прочь. Мать вошла следом за ним.
– Мам, а по-другому что, нельзя было? – вскидывая руки, нервно спросил Илья.
– Сынок, ну ты чего? – с наивным добрым видом спросила его мать.
– Обязательно каждый раз толпу собирать, чтобы на меня поглазели? Давай еще все село, весь город