Война в костях моих. Марк Бойков
мимо.
Женщина вынесла жестяную воронку – и все получилось здорово. Наблюдая за этим, я опять поразился, как умны люди. Сейчас я улыбаюсь: наверняка воронку я видел и раньше, но уловил ее смысл, когда он коснулся меня самого. К сожалению, многое приходится постигать лишь в непосредственной связи. Но есть люди чувствительные, постигающие смысл событий до их происшествия.
Женщина, нас встретившая, поняла, что мы думаем о ночлеге, и сама предложила нам переночевать в доме: «Тем более, что невестка не вернулась ко времени и места достаточно».
– Вот только покормить мне вас нечем, а выспаться – пожалуйста, – добавила она.
Слова эти нас не испугали. Но меня расстроило, что пещеру мы строить не будем. В доме на кровати, под цветастым, из лоскутков одеялом оказался еще один человек, мужчина болезненного вида, который, однако, оживился с нашим приходом, сел, поздоровался. Откуда ни возьмись, появилась и кошка, которая, как потом выяснилось, хорошо поедает сушеные грибы.
– В лес мы уж больше не ходим, – пояснила хозяйка. – Невестка с торфоразработки прямо сушеными приносит. Иной раз и еды в бидоне принесет. Там неплохо кормят, карточки дают, да и денег немного. Заступница наша. А вот сын-то, муж ее, погиб… Уж полгода как…
И женщина расплакалась. Чувствовалось, что ей не под силу носить в себе горе.
– Лизавета, перестань. Молись, чтоб двое других вернулись, – высказался мужчина с кровати.
Поужинали все вместе, соединив всё, кто чем богат. Перед сном баба Маня помыла мне ноги, и себе, конечно. Охлажденные, они полегчали. Меня уложили на большом сундуке. Бабе Мане предложили боковую лежанку вдоль печки, в двух шагах от меня.
Уснул я быстро. Когда сыт, это получается легко. А проснулся среди ночи и захныкал. Потом сел и заревел, чтобы подать сигнал. Потому как весь я был мокрый.
Баба Маня быстро ко мне поднялась. Встала и женщина Лизавета, подошла к нам с зажженной лучиной.
– Ох уж старая я стала престарая, – запричитала баба Маня. – Мне же Дуся клеенку дала, а я о ней и не вспомнила.
– Да не переживайте, Манечка. Эка событие – мальчик обсикался. Все постирается… Давайте только крышку откроем, пусть сохнет.
Но просыхать ничему не понадобилось: мокрота, как выяснилось, стекла по бокам сундука, снаружи. Баба Маня перекрестилась и положила меня с собой досыпать, пристроившись сбоку.
Утро пришло солнечно-светлым. Легкий туман поднимался с низин. Петух зашел в сени и доклевывал не догрызенный кошкой сушеный гриб. Я заметил это, пока выбежал во двор пописать. Впервые мне не хотелось есть с утра. И впервые пришло ощущение, что мне нравится жить.
Нас угостили чаем, настоенным на черных хлебных корочках. Дали с собой горстку таких корочек, несколько ниточек с нанизанными сушеными грибами и крошечный кусочек мыла, «для мальчика», – сущее богатство по тем временам. Баба Маня горячо благодарила хозяев за приют и подарки. Спросила об именах их сыновей и обещала помолиться за каждого. Все мы, несмотря на мой ночной грех,