Бедеева-Поляна, Ирочка и я. Гюльназ Ханифовна Лежнева
посиди со мной на кухне, – взмолилась я. Но маме было некогда. Я подошла и к Юле, но та учила уроки, и наотрез отказалась участвовать в этом. Тогда я пошла к папе – он работал в своей мастерской – что-то паял.
– Папа, а ты мог бы пойти со мной на кухню?
– Зачем, дочка? – папа отложил паяльник и посмотрел на меня.
– Мама велела мне посуду мыть, а мне одной как-то страшно на кухне.
– Ну мы же все дома! – папа потерял ко мне интерес и отвернулся к своему паяльнику.
Посуда ждала меня в тёмной кухне, и я нехотя поплелась туда. От ведра с кипятком шёл пар, а вода бурлила в нём, поэтому я вытащила кипятильник и повесила его на деревянную планку на стене, к ней были прибиты гвозди. А уж на гвозди можно разное вешать – половники, кипятильники или полотенца.
Набрав полный таз горячей воды на обеденном столе и второй такой же таз напротив, на рабочем столе – прямо под сушилкой, я принялась за дело. На обеденном столе я посуду мыла, а под сушилкой ополаскивала. Этап вытирания посуды я оставила без внимания. Я подставила стул возле рабочего стола, чтобы можно было после полоскания сразу же убирать посуду в сушку.
Оттого, что я с мокрой посудой, с которой стекала вода, постоянно ходила туда-сюда, пол в кухне стал ужасно мокрым. И при этом очень странно пахло чем-то жжённым. «Странный запах» думала я, залезая в очередной раз на табуретку, чтобы поставить чашку. Но верхняя сушка, та что для чашек была очень высоко, и мне пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться, а, чтобы не свалиться с табуретки, я придерживалась за дверцу сушилки. В тот момент, когда чашка была уже почти на месте, табурет скользнул по мокрому полу из-под моих ног, и сушка вдруг оторвалась от стены, и грохнулась вместе со мной на пол.
Тут уж все пришли на грохот, посмотреть, что тут у меня случилось. Первой в узком проёме появилась папина голова, под ней показалась мамина, а самой последней просунулась Юлина. Вся наша посуда вместе с сушильным шкафом лежала на мне, разбитая вдребезги. Деревянная планка на стене пылала огнём. Таз с водой для полоскания опрокинулся, и теперь с рабочего стола потихоньку стекали остатки воды. В остальной же воде лежала я вместе с битой посудой и сушилкой. Я не плакала. От ужаса у меня сделались огромные глаза и слова не шли из горла. «Явились – не запылились!» подумала я, глядя на домочадцев.
Пожар потушили, кипятильник отправился в папину мастерскую на ремонт. Сушку тоже вернули на место, и воду с пола вытерли. Но как же радовалась мама, что я не успела вымыть всю посуду! Это значило, что нам всё же будет из чего кушать, хотя и не всем одновременно.
На следующий день была суббота, Юля была приглашена на день рождения к своей однокласснице Марине.
И мама и Юля с большим воодушевлением колдовали сначала над упаковкой подарка, а потом над образом самой Юли. Она была такой возбуждённой и взволнованной, словно бы сама была сегодня именинницей! А я походила вокруг, пытаясь быть хоть чем-то полезной. Но моя помощь не потребовалась. Поэтому я уселась на диван, откуда стала уныло