Медленные пули. Аластер Рейнольдс
мог обладать тем же набором генов, дающих невыразительное и миловидное лицо.
Но оставалось кое-что еще.
Старик вышел из комы за полтора года до той встречи в баре, а омолодили его вскоре после того, как он очнулся. Возможно, это ничего бы не значило, если бы в тот вечер, когда я увидела его, не произошло еще одно событие. Событие, подтверждавшее наверняка, что там был Мануэл д’Оливейра. В тот вечер с орбиты Марса стартовал звездный корабль, тот самый, который строился последние пять лет, тот самый, который отправился через всю Галактику на поиски ленивцев.
Этот корабль носил имя «Капитан Джеймс Гроссарт».
Мне приятно думать, что он отправлялся тогда на корабль. Я, конечно, просмотрела список пассажиров, но там не было ни Гроссарта, ни д’Оливейры, ни даже Тричлера – однако это не значит, что там не было его. Он путешествует теперь под новым именем, даже не представляю под каким. Никто не узнает, кто он: просто молодой человек, который пожелал войти в команду звездного корабля, молодой человек, чей интерес к инопланетянам временами граничит с мистицизмом.
И он, отправляясь дальше, не смог отказать себе в удовольствии в последний раз взглянуть на дайверов.
Может быть, я не права; может быть, подсознание просто сыграло со мной шутку при виде лица незнакомца, обеспечивая финал, которого требовали мои журналистские инстинкты, но, с моей точки зрения, это почти не имеет значения. Ведь я хотела одного – найти завершение для этой истории.
Теперь ее можно поведать.
Переключаясь с рассказов на романы, ты избавляешься от многих проблем, но одновременно создаешь новые. Плюсы заключаются в том, что к тебе теперь обращаются и просят писать для них, и появляются новые рынки – если не распахнутые настежь, то по крайней мере теоретически доступные. Но вместе с тем в договоре-заказе на создание романа указан крайний срок, и ты совершенно внезапно обнаруживаешь, что теперь уже не до рассказов. И твоя плодовитость в нынешнем столетии совсем не та, что была в конце девяностых.
«Подлинная история» – одно из немногих произведений малой формы, написанных мною после двухтысячного года. Предназначавшееся для антологии Питера Краутера «Mars Probes», оно немало лет вызревало на задворках моего разума. А толчком послужил документальный телефильм о людях с расстройством множественной личности. Героиня рассказа, репортер-ас Кэрри Клэй, еще появится в повести «Голубой период Зимы» примерно через тысячу лет. Во Вселенной, где живет Кэрри, сверхсветовые путешествия не просто возможны, а легки, и, как мне кажется, это не самая неуютная Вселенная, особенно если сравнивать с некоторыми другими моими произведениями. Надеюсь когда-нибудь набрать историй о Кэрри на полноценный сборник. Хотя при нынешней скорости их написания – одна в четыре года – не рискну слишком уж обнадеживать читателей.
За Разломом Орла
Грета стоит рядом, когда я вытаскиваю Сюзи из компенсаторной капсулы.
– Почему ее? – спрашивает Грета.
– Потому что ее я хочу разбудить первой, – отвечаю, гадая, уж не ревнует