Прощай, детка, прощай. Деннис Лихэйн
достаточно, чтобы я понял, как он крут, отвернулся к телевизору и стал смотреть телевизионную передачу.
– Большой Дейв, – сказала Энджи.
Он повернул к ней свою бычью голову.
– Хелен – наркоманка?
– Знаешь, – ответил Большой Дейв, – ты – горячая штучка. Захочешь попробовать разок-другой с настоящим мужчиной, звони.
– А что, были желающие попробовать? – вскинула бровь Энджи.
Большой Дейв отвернулся к телевизору.
Мы с Энджи переглянулись. Она пожала плечами. Я пожал плечами. Такими людьми, как Хелен и ее друзья, страдающими от недостатка внимания, по-видимому, можно было заполнить палату в психиатрической больнице.
– Не было у нее больших долгов, – сказал вдруг Большой Дейв. – Ну, должна она мне, может, баксов шестьдесят. Если б задолжала кому другому за… гостинцы, я б об этом знал.
– Эй, Большой Дейв! – позвал его один из сидевших на углу стойки. – Спроси, она не отсасывает?
Большой Дейв вытянул к ним руки и пожал плечами:
– Сам спроси.
– Эй, детка! – позвал один из компании. – Эй!
– А как насчет мужчин? – Энджи не сводила глаз с Дейва. Она говорила спокойно, как будто все, что тут происходило, не имело к ней ровно никакого отношения. – Мог кто-нибудь из ее бывших дружков держать на нее зуб?
– Эй, милашка! – не унимался один из компании. – Посмотри на меня! Сюда посмотри. Ну же!
Большой Дейв усмехнулся и отвернулся от четверых посетителей долить себе пива.
– Есть цыпы, от которых голову теряют, а есть такие, за которых дерутся. – Он улыбнулся Энджи, держа у губ кружку. – Ты, например.
– А Хелен? – спросил я.
Большой Дейв улыбнулся мне, вероятно решив, что его заигрывания с Энджи действуют мне на нервы, посмотрел на четверых мужчин у стойки и подмигнул.
– А Хелен? – повторил я.
– Вы ее видели. Внешность нормальная. Вполне сносная, на мой вкус. Но взглянешь на нее разок, и сразу видно, что в койке она недорогого стоит. – Он навалился на стойку перед Энджи. – Ну а ты, держу пари, трахаешься так, что от трения дым идет, верно, крошка?
Она покачала головой и едва улыбнулась.
Все четверо за стойкой оживились и наблюдали за нами с явным интересом.
Сын Ленни слез со стула и пошел к выходу.
Энджи, опустив взгляд на стойку перед собой, водила пальцем по бумажному кружку, на котором расплылись пятна пива с донышка кружки.
– Не отворачивайся, когда с тобой разговаривают, – сказал Большой Дейв. Голос его сейчас звучал хрипло из-за собравшейся в горле мокроты.
Энджи подняла голову и посмотрела на него.
– Так-то лучше, – сказал Большой Дейв и придвинулся к ней. Его левая рука соскользнула со стойки и стала что-то под ней нащупывать.
Тут в баре что-то громко лязгнуло – сын Ленни запер входную дверь на засов.
Так вот, значит, как это происходит. Женщина, умная, гордая, красивая, приходит в подобное заведение, и собравшиеся здесь мужчины вдруг видят то, чего им так не хватает и чего без насилия