Калигула. Саймон Терни
сломила оборону, однако пехота еще билась вовсю, выдавливая мятежников из города. Укрепления мы вернули довольно быстро, но гнать врага с улиц города на холме – тяжелая работа. Помню, как бежал вверх по улице с одним центурионом – безухим стариком по имени Панса, мы догоняли шайку туземцев-копейщиков. За нами по пятам двигалась почти целая центурия. Вдруг откуда ни возьмись из переулка выскочила вторая группа повстанцев и попыталась отрезать нас с Пансой от наших людей. И мы чуть было не пропали, когда первая группа развернулась и тоже пошла на нас. Хорошо, что воины Третьего быстрые и смелые. Я успел уложить двоих мятежников, одного ударом в горло, второго в подмышку, а потом глядь – вокруг опять мои люди. С ног до головы я был залит кровью, и пришлось тщательно осматривать себя, чтобы убедиться – кровь не моя. Но в том бою меня все же задели копьем, оттуда и этот шрам на лбу.
Мы, дети, зачарованно слушали. Пожалуй, только Калигула рассеянно играл с ножичком и барабанил пальцами по коленям. Он, конечно же, много поездил с отцом в Германии, когда носил свои маленькие калиги, и уже видел войну, пусть и на расстоянии. Не думаю, что ему нравилось военное дело. Мать же была сражена.
– Бесценная Юнона! Неужели тебе обязательно так рисковать, сын мой? Трибуны не должны воевать. Центурионы – да, поскольку ведут за собой воинов, но они профессиональные солдаты! Я не для того отсылала тебя подальше от императорского дворца, чтобы ты подверг себя еще большей опасности. Нерон, тебе суждено вершить великие дела!
Мой старший брат только улыбнулся на это:
– Человек, который собирается править миром, сначала должен пролить пот и кровь ради своего народа. Не забывай, мама, сам Цезарь сражался с белгами. Август был на корабле во время битвы при Акциуме. И даже старый Тиберий успешно воевал в Германии, когда был молодым военачальником. Все наши великие предшественники сначала прославились на поле брани и только потом воссели на трон. Ты ведь не думаешь, что я пойду более легким путем?
– Берегись, юный Нерон!
Удивленные, мы все обернулись на голос, но его сухое потрескивание уже поведало нам, кто говорит. В дверях стояла наша прабабка Ливия, первая императрица Рима и супруга несравненного Августа. Это была одна из самых знаменитых женщин в долгой истории Рима, и я, по возможности, старалась брать с нее пример. Во время того визита Ливии было уже за восемьдесят, тем не менее, когда раб бросился помочь ей, она велела ему не мешаться под ногами и оттолкнула своей тростью. Потом доковыляла до скамьи и, с кряхтением и суставным скрипом, уселась.
– Бабушка, – улыбнулся Нерон, – это всего лишь царапины. Не о чем и говорить.
– Берегись не мечей, мальчишка! – фыркнула великая римская матрона. – Берегись успехов!
Мать согласно закивала, однако Нерон только пожал плечами:
– Когда идет битва, я не могу торчать на холме, подавая командирам скамеечки для ног да кубки с вином. Бабушка, во мне течет кровь отца, ты знаешь это.
Ливия