Не все золото, что блестит. Марина Рузант
Ноги, словно ватные, подкосились и женщина начала медленно оседать на пол. Она уже не слышала, как в двери щелкнул замок, не видела, как открылась дверь и как к ней бросилась Зоя Ивановна. Медицинская сестра пришла разбудить и накормить пациентку. Быстро поставив поднос с едой на тумбочку, она в последний момент подхватила падающую без чувств женщину.
– Куда же ты собралась, девонька? Ты же слабенькая еще совсем. Не спеши вставать. Лежать надо, сил набираться, – приговаривала мед. сестра, бережно укладывая непослушную больную на кровать.
– Ложись, ложись, доченька. Давай помогу ножки поднять. Вот так и хорошо. Теперь подушку поправлю и одеялко подоткну. Отдохни немножко. Тяжко тебе сейчас, родимая.
От этих ласковых слов, участливого тона, от столь необходимого доброго, заботливого отношения веяло таким искренним теплом, что у Анюты непроизвольно потекли слезы. Она не пыталась их вытирать или прятать. Сначала шмыгала носом, стараясь не впадать в истерику, но нахлынувшие боль и страдания в сочетании с чувством безысходности как бурный горный поток, прорвали плотину сдержанности, и женщина разрыдалась.
– Поплачь, поплачь, милая, пусть слезы душу омоют, пусть очистят, – успокаивала больную Зоя Ивановна.
– Вылей в слезах свое горе, станет легче, – прижимая к своей пышной груди голову Анны, наставляла она душевно.
Анна всем телом прижалась к пожилой, доброй женщине ища у нее участия и защиты, а та с пониманием гладила ее вздрагивающие от рыданий плечи. Зоя Ивановна за тридцать с лишним лет много чего повидала в этой психиатрической клинике. Сотни людей согревала она своим добрым сердцем. Для таких пациентов, как эта молодая, красивая женщина, лучшим облегчением души в данное время, будет – выплакать свое горе. «Пусть плачет, – думала она, – разговоры будут потом».
Глава 2.
Доктор
Никто не засекал время, сколько две женщины просидели обнявшись. Анна то затихала в своих рыданиях, то, вдруг вспомнив что-то, заходилась с новой силой. Человеку стороннему, наверно, было бы довольно жутко видеть эту щемящую сердце картину. Плачь молодой женщины сопровождался то стонами, то подвыванием. Все происходящее нельзя назвать истерикой, это скорее и есть «плачь души». Зоя Ивановна ласково гладила больную по голове, шептала добрые, ободряющие слова, едва заметно покачиваясь из стороны в сторону, как – будто укачивала маленького обиженного ребенка.
Понемногу пациентка успокоилась. Обед, принесенный для нее, остыл. Сестра ненавязчиво, ложка за ложкой незаметно накормила Анну. Никто из находящихся в палате женщин не обратил внимания на то, что за время излияний в двери дважды появлялся доктор, но всякий раз, с пониманием ретировался.
Доктора звали Юрий Алексеевич. На вид ему было около семидесяти лет. Выпускники медицинских институтов, молодые врачи работать в клинике не хотели. Городок хоть и находился в Подмосковье, но уж совсем на дальних задворках. Добираться до Москвы долго и неудобно. Низкая зарплата