Полет курицы. Иван Солнцев
бильярде есть такое. Когда одним игровым шаром другой забивают.
– Так это синтетика? – смотрю прямо в глаза барыги; глаза, излучающие презрение и безразличие к покупателю.
Миха что-то хочет сказать, но передумывает. Видимо, он уже знает, что в «колесе».
Но я-то не знаю!
Аслан несколько напряженно расправляет плечи и продолжает смотреть мне в глаза.
– Я бы говна не посоветовал. Я же вижу, что передо мной не малолетний гопник, а солидный человек, – он показывает почему-то на Миху, а не на меня; намек? – Или считаешь, я не способен видеть разницу? Считаешь, мне насрать, кому толкать?
– Остынь, Аслан, – Миха кладет руку на плечо дилеру. – Погоди, – поворачивается ко мне. – Эдик, без обид – да или нет, вот и все. Не усложняй, я тебя прошу.
– Не надо меня как ребенка успокаивать, – я искренне возмущаюсь. – Погнали по одной, че уж там.
Швыряю капсулу в рот. Михин стакан в моей руке. Запиваю оставшейся половиной содержимого.
– Да, немного химии и много натуралки в одном флаконе. Двухэтапный кайф. Но описывать не буду. Слишком сложно. Вы сами поймете, – уже более дружелюбно добавляет Аслан. – Большей одной и не надо – вот это точно.
– Не типа «спайса», надеюсь? – смеется Миха, жестами давая понять дилеру, что шутит.
– Под «спайсом» малолетки ловят глюки, несут бред, впадают в панику, – расписывает Аслан, прикуривая светло-коричневую сигариллу.
– Бросаются с крыш, – добавляет Миха, переминающийся с ноги на ногу и то закладывающий руки в замок за голову, то хлопающий себя ими по бедрам.
– Это тоже, – Аслан небрежно тыкает пальцем в сторону Михи. – Они рвутся куда-то. Видят такое, что готовы из кожи вылезть. А еще мозги душит. Не хватает кислорода. Но хуже всего – распад и расход по крови. Тяжелые металлы и прочее говно.
– Синтетика, че скажешь, – понимающе киваю я.
– Приятного вечера, – Аслан швыряет только начатую сигарету в унитаз и выходит из туалета.
Мы с Михой какое-то время молча смотрим друг на друга.
Снаружи гудит протяжный бас.
Я закрываю глаза, и земля уплывает из-под ног, и я в страхе открываю глаза снова.
– К ребятам-то пойдем еще? – неуверенно интересуюсь я у Михи, когда мы выходим из туалета.
– А ты хочешь? Они тебе еще не остоебали? – неожиданно жестко спрашивает Миха.
– Ты хочешь, чтоб я сказал правду? Не уверен, что она тебе будет по душе.
– Она и мне не по душе. Но у нас с тобой одна правда, Эдик, – кричит почти мне в ухо Миха. – и правда эта в том, что мы – не люди этого мирка мажоров с понтами. Мы – работяги, которые поставили раком немало таких мажоров. Мы строим мир, на котором они жируют. Мы с ними друзья до тех пор, пока у нас тачки хоть немного дешевле.
– Ты уверен? – я смотрю прямо в глаза Михе; его зрачки расширены, а губы неестественно блестят в свете лазеров и световых пушек.
– Кирилл обо всех позаботится. Я сказал, что мы давно не виделись, и мне надо погудеть на пару с братаном, – Миха тяжело закидывает одну руку мне на плечо, а другой хлопает по щеке. – Эдик, пошли