Секрет Счастливого сердца. Нескучная психология для яркой жизни. Инна Макарова
равно сомневалась в себе.
Конечно, сейчас я понимаю, что если больному стало хуже – не всегда вина врача. Что все мои назначения контролирует заведующая. И что коллега просто развлекалась, самоутверждалась за мой счет. Но тогда я находилась на грани нервного срыва. Но Ирина этого не замечала. Или не хотела замечать. Мне казалось, что надо мной смеются, в спину показывают пальцем. Что я вообще не на своем месте, всех обманываю, никакой я не врач, и вот-вот мой обман раскроют, и тогда, тогда…
Рассказываю об этом Анне Петровне, и чувствую, как проблема, обличенная в слова, становится легче. Озвученная, она уже потеряла часть своей власти надо мной. К тому же против нее теперь двое – я и Анна Петровна.
–Ты смотрела мультик про гремлинов? Анна Петровна задает мне вопрос, которого я меньше всего ожидала.
Я смотрела. Вспомнила маленьких, злобных существ, которые хором пели «We are gremlin from the Kremlin», и голос гнусавого переводчика: «Мы маленькие Гремлины из Кремля».
–Гремлины – это наши страхи. Смотри, мы с тобой поймали одного. Дай ему имя, прежде чем задушить его.
–Его зовут «Я ее боюсь»! – Развеселившись, отвечаю я.
–Да, но сделаешь!
– Но я никогда этого не делала!
– Вот! «Я никогда этого не делала»! еще один,– смеется Анна Петровна. – Гремлин теряет власть, когда человек разглядит истинную сущность гремлина. Начнет осознанно рассматривать все варианты действий и выбирать самый подходящий. Давай посмотрим. Что ты можешь сделать, чтобы изменить ситуацию? Какие конкретные действия предпринять?
–Совершенствоваться в своей профессии… Стать более грамотным специалистом, наработать опыт.
–Но ведь это долгосрочный план. А прямо сейчас ты что можешь сделать?
–Я должна поставить ее на место! Но… я не могу. Я никогда этого не делала.
–А вот и гремлин начинает отзываться на свое имя! –улыбается Анна Петровна.
–Но она опытный специалист, к тому же уверена в себе. У меня нет ни того, ни другого…
–А как еще можно назвать ее манеру поведения?
–Наглостью, – не задумываясь отвечаю я.
Наглость. Хабалки на улицах. Санитарки, презрительно усмехающиеся, которым я боюсь дать распоряжение. «Отзеркаливание» им их же слов. Эйфория победы, отступающий страх перед конфликтом…
И я вдруг отчетливо понимаю, что должна делать.
Изучила несколько историй болезни моей коллеги. «А вот и разбивается твоя непогрешимость», – с удовольствием отметила я про себя, обнаружив там явные нестыковки в рассуждениях, интерпретации анализов и постановке диагнозов.
– Инна Викторовна, почему вы Иванову не назначили кордарон?
–Обратите внимание, кордарон назначен не в таблетках, а инфузионно. А вот почему у вас Петров получает дигоксин? Он же после инфаркта, а это противопоказание.
Я смотрела не ей в глаза – своему страху. Своему гремлину «Я никогда так не делала». Я никогда не давала ей отпор, а теперь – теперь