Хозяйка Четырех Стихий. Мария Гинзбург
на мирном договоре между Фейре и Мандрой высохли не так давно… Теперь я вижу, что совершил глупость. Прости, я не хотел напугать тебя.
Ведьма усмехнулась.
– Да нет, ты поступил разумно, – сказала она. – Увидев сидха в нашей долине, я бы напала не раздумывая. Ничего личного, просто рефлекс.
Мужчина вытряс воду из второго сапога и оглянулся через плечо. У него оказались типично мандреченские широкие скулы. Карина утвердилась в мысли, что он – полукровка.
– В нашей долине? – повторил сидх.
– Мы всегда встречаемся здесь перед первым заказом, – сказала Карина. – Такая традиция…
Мужчина скрылся в клубах шипящего пара. Ведьма вздрогнула, но быстро сообразила, что сидх просто сушит одежду заклинанием. Когда пар рассеялся, стало видно, что он неторопливо перематывает портянки.
– Я Шенвэль, – представился сидх. – Я мог бы оставить тебя так и уйти. Твои подруги легко снимут эти чары. Но мало ли что может произойти до их прибытия? Тут водятся медведи и волки. Да потом, даже маленькая птичка порой может причинить неприятностей больше, чем она сама весит…
Он обулся, встал и повернулся к ведьме. На бедре женщины Шенвэль заметил татуировку – свернувшийся в кольцо змей.
– Крыло «Змей», – сказал сидх. – Так это вы каждый год устраиваете воздушный праздник на именинах князя Ивана?
Ведьма кивнула.
– Освободи меня, Шенвэль. Меня, кстати, зовут Карина. Я понимаю, что война закончена.
Шенвэль вздохнул.
– Жаль, что подобная понятливость крайне редко встречается – сказал сидх, делая небрежный жест.
Карина почувствовала, как исчезают кандалы. Шенвэль наклонился, вытащил из-под корней ивы заплечный мешок, забросил его за спину. Когда Шенвэль взобрался на каменную гряду, преграждавшую выход из долины, над его головой просвистел огненный шар. Он ударился о скалу. Ослепительные искры и осколки камня брызнули в разные стороны. Сидх остановился, оглянулся через плечо. Ведьма уже успела надеть штаны и сейчас застегивала верхний крючок на шелковой синей рубашке.
– Я забыл, что одни и те же вещи мы с людьми понимаем по-разному, – ровным голосом сказал Шенвэль.
– Я хочу поговорить с тобой, – спокойно сказала Карина.
– «Ты чего меня шарахнул балалайкой по плечу? Я того тебя шарахнул, познакомиться хочу», – с нескрываемой иронией сказал сидх.
– Примерно так… Что тебя остановило, когда мы боролись?
Шенвэль первый раз взглянул в лицо ведьме. Такие крупные, резкие черты и небольшие светлые глаза имперская пропаганда приписывала истинным мандреченам. Тем былинным героям, из-за которых земли от залива Вздыбленного Льда до Внутреннего моря Сюркистана долгое время назывались «Империя Мандра», а не «Великий Каганат Сюрков» или «Фейре и Эдайнард». Непримиримость и страстность привела мандречен на трон владык. Именно эта излишняя, по мнению сидхов, живость характера и погубила их. Богатыри остались на полях сражений, выжили