Слово наемника. Евгений Шалашов

      – Это почему? – возмутился Жак Оглобля. – Я чё, виноват, что у меня ноги такие длинные? А если верхний ссаться будет? Спал я в приюте, когда наверху зассанец жил, так я его чуть не удушил. Вечно по ночам что-то капало. Не хочу! Нет, раз ты умный, скажи – почему длинные должны внизу спать?

      – А потому, что когда ты с верхней койки спрыгнешь, то всех нас с ног собьешь, – попытался объяснить я ему.

      – А почему я должен спрыгивать, если я могу просто спуститься? – не понял Жак.

      – Потому что в армии есть обыкновение кричать «Подъем!», когда всем еще хочется спать. А после побудки все должны выскочить во двор и строиться, – поделился я тайными знаниями.

      – Тогда ладно, – кивнул Жак и попросил: – Тогда ты и будешь наверху спать. Вроде не ссышься.

      Дворянчик, отрекомендовавшийся на первом привале как «сьер де Инеда», а во время пути переделанный нами в Неда, пройдясь по комнатушке, внимательно осмотрел каждую койку и вдруг заявил, указывая на ту, что стояла у входа:

      – Тут будет мое место!

      – Это почему? – возмутился Витас.

      – Потому что здесь больше воздуха, – сообщил Нед и высокомерно пояснил: – Я не люблю нюхать то, что ты будешь «выпускать» из себя ночью. Ну а, кроме того, как самого знатного, меня назначат командовать десяткой. А место командира – у входа.

      Если бы дворянчик не наглел, ему бы никто не перечил. Наоборот, все охотно уступили бы место у входа, стремясь забиться поглубже. А нюхать там, не нюхать, какая разница?

      – Тебя уже командиром назначили? – насмешливо спросил вор по имени Бретон. – Когда я сидел в тюрьме, то в каждой камере был староста. Так вот – ты на старосту не тянешь!

      – А ты тянешь? – сразу же завелся Живчик – еще один воришка.

      – А где лежал староста камеры? – поинтересовался я, пытаясь увести от скандала.

      – Там, где хотел, – веско заявил Бретон, но потом уточнил: – В камере кроватей нет. Там только солома.

      – Ну а у нас нет ни соломы, ни матрацев, а только доски. Посему – давайте метать жребий, – предложил я.

      Идея пришлась по душе. Завязали глаза Бретону, а Живчик, указывая на ту или иную койку, громко спрашивал: «Кому?»

      По закону подлости место у входа выпало мне. Дворянчик скривился, но стерпел. Против судьбы не попрешь.

      Когда мы расположились, в загородку заглянул сержант, цепко осмотрел помещение и остановил взгляд на мне.

      – Как зовут? Имя, кличка… – отрывисто спросил сержант.

      – Студент, – назвался я прозвищем, что присвоил мне Жак Оглобля в пути.

      – Хорошо, – нисколько не удивился сержант. – Стало быть, Студент – назначаешься временным десятником. Зарекомендуешь себя – станешь солдатом первого ранга и будешь именоваться по имени. Когда прозвучит команда «Строиться!», выведешь десяток на плац и выстроишь по ранжиру. Понял?

      – Так точно! – отозвался я.

      – Нормально, – похвалил сержант. – Но имей в виду, за свой десяток