Город. Глеб Олегович Белянин
ного мира в опьянении. Кто-то ходит сюда встретиться и поболтать. А кому-то просто некуда идти, потому что им не хватает жилья. Недавно Палпалыч со своими ребятами соорудили бильярдный стол, который ни на секунду не простаивает и ночью. В пабе даже начали вести очередь, чтобы поиграть в него. Капитан, кстати, тоже в ней стоит и далеко не первым. Шестьдесят седьмым. И всё-таки Капитан принял верное решение, построив это место – оно привнесло в наш жестокий, настоящий мир немного того тепла ностальгии по-старому, в котором все было так просто.
Подстроив под себя тонкий инструмент Паша начал играть. В гуле, что стоит в баре, раздался еле слышимый звук скрипки. Он разливался не спеша, наполняя помещение новым, неестественным для нового промерзшего мира звуком. С первых мгновений никто не обращал на игру внимания, то ли приняв это за скрип поршней в паровой машине, то ли просто увлекшись алкоголем и компанией знакомых. Но с каждой секундой в пабе становилось тише: стихали разговоры, люди остановили игру в бильярд, пьяные отвлеклись от выпивки, бармен перестал разливать самогон. Все внимание было приковано к молодому парню с обветренным лицом и сажей на руках. И буквально через полминуты не было слышно ничего, кроме звука скрипки.
Он играл с закрытыми глазами, полностью отдав себя игре. Пальцы бегали по струнам, смычок продолжал его руку и издаваемый звук перенес его домой. К родителям и девушке, которую он когда-то, кажется так давно, любил. Воспоминания согревали его намного сильнее, чем жар Генератора согревает Город.
Если бы Павел открыл глаза, то увидел бы толпу людей, которые буквально пожирали его глазами. И молчали. Никто даже не кашлял. Всем своим естеством они впитывали музыку. Кто-то взялся за руки, некоторые обнимались. Многие женщины и мужчины просто плакали, не сумев сдержать эмоций. Мелодия нарастала, становилась напряжённой. Звук был слышен вне здания, и люди, услышав его, вставали, раскрыв рты от удивления, прекращали работать.
Проходивший мимо Капитан, услышав этот удивительный звук, забыл о всех своих заботах, встал рядом со своими людьми в пабе и слушал.
Павел закончил мелодию. Перестал играть. Вокруг стояла мертвая тишина. Открыв глаза, он увидел перед собой всех этих людей и в растерянности слегка поклонился.
Капитан начал хлопать. Его овации подхватили все остальные. На улицы пустынного города рекой вылились аплодисменты.
Аплодисменты, которые его встречали на выступлении в Москве и рядом не стояли по сравнению с тем, как ему аплодировали в Городе.
* * *
Взобравшись на последний ледяной уступ, он хотел было утереть зудящий нос, но тяжёлый мясистый шарф помешал ему. Шерстистая ткань была плотно обёрнута вокруг нижней и верхней части лица. Её концы уходили внутрь, под обременяющую движения куртку.
Резкий морозный воздух пробивался сквозь эту защиту. Резал нос изнутри.
Мужчина обошёлся обычной поправкой шарфа. Уже в который раз.
Он стоял, тяжело дышал, переводил обледеневший дух.
Ветер, комьями мчащийся навстречу путнику, всё норовил сбросить нежданного гостя с вершины. Тот не отступал. Крепко схватился за крюк, воткнутый в ледяной уступ.
Глаза, словно две пылинки, выцеживали местность. Наблюдали.
Что здесь можно наблюдать? Бесконечные пустоши, под которыми подгребена цивилизация. Та цивилизация, которая была у людей раньше:прогресс впереди всего, мысль превыше всего, человек – не животное, человек – это человек, бороздящий и исполосовавший целые леса и моря. Человек, который норовит сунуться в каждую щель.
Люди, вопреки распространённому мнению, не изменились. Изменились щели, которые теперь интересуют людей.
Норовистые девки в борделе смогли бы это объяснить.
Цивилизация теперь у нас другая. Даже топливо для наших машин другое.
Очередной комок ветра, будто заблудившаяся муха, только в десять раз больше, неприятно врезался в лицо. Долго тут не простоишь. Слишком ветрено. Нужно спускаться.
Мужчина рванул с плеча вещмешок. Опустил его у небольшого пригорка, дабы хоть как-то спастись от ветра, и сам сел рядышком. Каждое движение давалось с трудом. Под тяжеленной курткой-шерстянкой(замена дорогостоящему пуховику и неэффективному пальто) несколько слоёв походной одежды, несколько слоёв термобелья. Пошарил в пожитках задубевшими из-за толстых перчаток пальцами, наконец-таки выцедил оттуда нужное. Сухой потрескавшийся пергамент еле развернулся, сулил задрожать всем телом и окоченеть на морозе.
Где здесь охотничьи угодья? Где корабельная застава? Куда идти, чтобы добраться до Города?
Знал ведь Алексеич, что не разберётся он с картой. Что его как маленького за ручку водить нужно. Заплутает в этих снегах без старшей помощи.
Всё равно его отправил к реке. Еле нашёл реку эту. Не нашёл бы – дураком был бы. Нашёл, проведал перевалочный пункт, расспросил подробно куда и как идти. Всё бестолку.
Знал,