Город. Глеб Олегович Белянин
Его же ещё можно спасти!
– Да нельзя, нельзя уже! Уходим, – тужился второй охотник, пытаясь предотвратить драку, которая могла закончиться для первого ссылкой на Чернуху.
Тут же подоспели медсёстры и санитарки – они умеючи вклинились и разняли их.
Несчастной паре охотников пришлось удалиться, а врач, как только они ушли, отряхнулся и заговорил вслух самому себе:
– Спасти то можно, но не очень то и нужно, – он вздёрнул палец кверху. – Галя, готовь операционную. У этого похоже пара органов целые. Пересадим.
Седой старик в теперь уже окровавленном халате бросил последний взгляд на ещё живого охотника, тот продолжал закатывать глаза куда-то в бок и вверх, выгибался так, что касался подложенных под него досок лишь макушкой и пятками. Ещё пара мгновений и глаза раненого напузырились на манер пузырей изо рта.
Совсем рядом, на больничной койке, из под которой вытащили ветхие доски, смирно лежал больной. Он был слишком молод и слишком здоров, чтобы быть тут, но он тут был, видел всё происходящее и свирепо хмурился.
В конце зала кто-то рыдал в предсмертной агонии.
Мужчина с цингой и гнойной ангиной хныкал молча.
И снова доктор прохаживался меж рядов кроватей. Где-то койки были навалены целыми гроздьями, медсёстры обхаживали там больных с трудом, где-то они шли плотными рядами.
Холод очень сильно подрывает иммунитет человека, тем более такой неистовый и беспощадный. Если бы в больницы отправляли каждого, у кого пошли сопли или отвалился зуб, то на работах бы сейчас оставалось человека два с половиной от силы. И то, лишь окружение Капитана, которое получало достаточное количество еды и еды нужной, такой, при которой дёсны не подвергались коррозии и не рыхлились точно крошеный хлеб.
Седой мужичок устало повёл глазами, оглянул сначала одного, потом второго. У входа по прежнему валялись окровавленные доски.
Докторишка подошёл и, ссутулившись, подцепил их пальцами, подумал куда бы их деть.
Кровать, из под которой он их и достал, местом ему для схрона показалась отличным и в силу надёжным.
Он сунул их туда, где они покоились пару часов назад. Старик крякнул, поднялся и присел на край этой кровати.
Больного, который здесь находился ещё с самого утра, он заметил только сейчас.
Это был молодой парень лет двадцати-двадцати пяти. Его серое пальто и кепка бездыханно повисли на крючке подле него.
Выглядел он на удивление здоровым. Такие сюда попадали редко.
Доктор никак не мог понять, где он его видел, но где-то точно.
Внезапно он заговорил, глядя доктору прямо в глаза:
– Зачем вы его так?
– Кого, голубчик? – Не пытаясь изобразить удивления, а действительно удивляясь спросил старик.
Парень не ответил, лишь встревоженно стрельнул глазами на засохшую кровавую лужу у входа.
– А-а. Ну, как тебе сказать. Спасти его было уже невозможно, так что вот такохонько вышло, – мужчина пожал плечами, поправил