Мнемозина. Георгий Ланской
не поклонившись в пояс, а затем последовала за мной к машине, дождалась, пока я открою дверь и чинно устроилась на переднем сиденьи.
– Нам нужно на улицу Павлова, – ровным, лишенным интонаций голосом произнесла она. – Сто второй дом. Если позволите, я введу данные в навигатор.
– Я знаю, где это, – возразил я и тронулся с места, искоса разглядывая попутчицу в зеркале. Горничная была некрасива: с выступающими вперед зубами, крупным носом и маленькими глазами, придающими ей сходство с крысой. Я невольно подумал, что красавица Лара вряд ли потерпела бы в доме соперницу даже из числа прислуги, поскольку адюльтеры хозяев и безвестных кухарок – дело вполне обычное.
Несколько минут мы ехали молча, а затем я небрежно сказал:
– Леля – довольно странное имя. У него есть какая-то история? Что-нибудь тюркское?
– Меня зовут Елизавета, – равнодушно ответила Леля. – Хозяйка порой любит давать странные прозвища. Лиза слишком простонародно звучит, поэтому я превратилась в Лелю.
– Интересно, – прокомментировал я. – А как хозяйка называла Ксению?
– Вряд ли я имею право обсуждать с вами подробности жизни Рокотовых, – хмуро ответила Леля, глядя перед собой. – Простите.
– Бросьте, Леля, – примирительно ответил я. – Я же тоже в какой-то степени нанятый персонал, так что для вас я – свой. Между собой ведь вы обсуждаете хозяев, верно?
– Я стараюсь этого не делать. Неизвестно, кто пойдет к хозяевам с докладом. А терять выгодное место мне не хочется.
– Послушайте, Леля, – поморщился я. – Девочка погибла, мне поручено узнать почему. Каким образом я это сделаю, если мне никто ничего не рассказывает?
– Сейчас направо, – спокойно произнесла она. Я послушно повернул, ожидая продолжения, но Леля не сказала больше ни слова, продолжая глядеть вперед. Я раздраженно сжал губы, а затем примиряющее произнес:
– Хорошо, давайте не будем про Ксению. Расскажите о ее молодом человеке. В этом отношении у вас нет табу?
– Глеб – очень положительный мальчик, – без всякого выражения начала Леля. – Из хорошей семьи, отлично воспитан, и, как и Ксения, был немного не от мира сего. Напрасно о нем говорят как о бездаре. Глеб – невероятно талантлив. Я видела его картины и могу заверить, они очень и очень неплохи, так что делать из него бизнесмена согласно семейным традициям, на мой взгляд, ошибка. И я не думаю, что он мог причинить Ксении какой-то вред. Глеб мухи не обидит, к тому же он не атлет. Если он имел какое-то отношение к случившемуся, скорее всего, это произошло случайно. Я вполне верю официальной версии, что Ксюша пыталась что-то сделать со шторой.
– Рокотов считает Глеба наркоманом, – сказал я.
– Кто сейчас не наркоман? – ответила Леля, и мне показалось, что я вижу тень усмешки на ее бескровных губах. – Нет, не думаю, что он употреблял что-то серьезнее травки, да и то – для вдохновения. Художники часто к этому прибегают.
– Вы так уверенно об этом говорите…
– Иван Андреевич, я по образованию – искусствовед, –