Ричард Длинные Руки – эрбпринц. Гай Юлий Орловский
своего сына, до замужества…
Она переспросила:
– До замужества?
– Ага, – сказал я, – уловили? А вы не совсем дура, ваше высочество, хоть и красивая. Вообще-то, я целиком за то, чтобы трон занимали только мужчины, однако помню, что в одном крупном и сильном королевстве некая Елизавета, временно занявшая трон ввиду отсутствия у отца сыновей, должна была там находиться, пока ее не выдадут замуж, понимаете? Ага, понимаете… Однако путем хитрых уловок избегала замужества… тоже понимаете? Избегала почти пятьдесят лет… позвольте, поддержу вас, а то у вас каблук подвернулся.
Она отмахнулась.
– Пустяки. Это у вас стол с кривыми ножками, хотя что у вас не кривое? Продолжайте свое вранье.
– Ее правление, – сказал я голосом школьного учителя, – было названо «золотым веком». За это время ее королевство стало великой державой, одолело прежнюю правительницу мира, разбив ее Неисчислимую Армаду… в общем, ни один король не сумел сделать для величия своей страны столько, как та женщина.
Аскланделла не отрывала от меня задумчивого взгляда прозрачных и словно бы светящихся изнутри, как жемчужины, глаз.
– Это… правда?
Я пожал плечами.
– А для других известных нам земель золотым веком стало царствование принцессы Софии Августы Фридерики Анхальт-Цербстерской, что сменила веру католической ветви христианства на апостольскую, приняла имя Екатерины Второй, сделала страну великой державой, раздвинув границы на запад и юг, где на южных морях закрепила страну навечно, настроив городов и крепостей. Честно говоря, очень мало мужчин, которые сумели бы сделать все так же хорошо. Особенно трудно в это поверить, потому что у политики нет сердца, а есть только голова.
Она сказала презрительно:
– Вы смешны!
– Сила, – ответил я кротко, – никогда не бывает смешной. А та София Августа, имея вот такое сердце… нет, вот такое!.. и не только сердце, простите за намек, а то бы вы его не уловили, умела демонстрировать и силу. Так что я с вами согласен, мы настолько дикие народы, что женщины у нас пользуются теми же свободами, что и мужчины… ну, почти всеми.
Она слушала внимательно, на этот раз в самом деле внимательно, наконец обронила величественно:
– Вы правы, это наверняка из-за вашей крайней отсталости… Впрочем, я рада услышать, что вы предпринимаете известные меры, чтобы связаться с императором Мунтвигом.
– На предмет, – уточнил я.
– На предмет, – согласилась она и грациозно поднялась. – Ваше высочество…
Я автоматически вскочил и учтиво поклонился.
– Ваше высочество.
Она вышла, высокая, прямая, с широкими плечами и тонкой талией, шлейф длинного платья выгреб за порог мусор, что нанесли гости с утра.
Зигфрид заглянул, спросил опасливым шепотом:
– Ну как?
– Пока не била, – сообщил я.
Он вздохнул с облегчением.
– Слава богу…
Я перекрестился.
– Думаешь, пронесло?
– Она может и вернуться, – сказал