Земное счастье. Гоар Маркосян-Каспер
Дан. – Она ведь тебя любит.
– А что это меняет?
– Насилие это когда против желания. А любовь это, в первую очередь, желание. Непреходящее.
– Красиво выразился. Но непреходящее не значит постоянное. Бывают периоды, когда желание пропадает.
– Это когда же?
– Когда оно удовлетворено.
– Но это лишь мгновения!
– Тут ты ошибаешься. Судишь по земным меркам.
– Да?
– Да. У меня ощущение, что ты не понимаешь меня, Дан. Ты веришь мне на слово, поскольку знаешь, что я не бог весть какой лгун, но не понимаешь. Потому что не представляешь.
Дан промолчал.
– Как ты думаешь, где Наи? – спросил вдруг Маран.
– Где?
– Спит.
– А мы не разбудим ее?
Маран, не отвечая, наклонился и поднял с пола пустую бутылку.
– Они по-моему не бьются? – спросил он.
Удивленный Дан покачал головой.
Маран взвесил бутылку на руке, размахнулся и с силой запустил ее в противоположную стену, ту, за которой находилась вторая комната каюты. Переборка загудела, как гонг, неплотно притворенная дверь с грохотом захлопнулась, потом открылась настежь.
– Ты что, спятил? – возмутился Дан. – Разве так будят?
– Она не проснется, – сказал Маран, протягивая руку к пульту. В соседней комнате вспыхнул свет, но никакого движения, никакой реакции на шум и вспышку.
– Ну что, – спросил Маран, – дошло? – И ответил сам: – Все еще нет. Что ж, придется тебе кое-что показать.
Он встал и пошел в ту комнату.
– Показать? – пробормотал Дан с испугом.
Маран оглянулся на него и, несмотря на всю свою озабоченность, рассмеялся.
– Не то, что ты думаешь. Иди сюда.
– Но…
– Иди, иди. Какой из тебя ученик, если ты не можешь себе представить, чему собираешься учиться.
Дан неохотно выбрался из своего глубокого кресла.
Наи лежала на спине, вытянувшись и раскинув руки, легкое покрывало почти не скрывало очертаний ее тела, и Дан смущенно отвел глаза. Маран бросил взгляд на ее лицо, сказал:
– Смотри.
И ушел.
Дан осторожно приблизился к изголовью и заглянул в лицо Наи. И застыл. Он простоял долго, потом вернулся в первую комнату и сел напротив Марана, который успел разлить очередную порцию коньяка по бокалам и рассеянно вертел свой в руке. Увидев Дана, он взглянул на него вопросительно.
– Друг называется, – сказал Дан, хватая бокал. – Ты… Ты… – Он судорожно глотнул коньяк и выдавил: – Ты же знаешь, как я люблю Нику! Я бы пять лет жизни отдал, чтобы раз увидеть у нее такое лицо.
– Ну-ну, не нервничай, – сказал Маран успокаивающе, – не надо жизнь отдавать. Увидишь и так, я тебе обещаю.
Дан горько вздохнул.
– Почему ты мне раньше не говорил? Почему? Почему? Почему вы скрывали от нас это? Нечестно! Некрасиво! Почему ты, мой друг, скрывал это от меня?!
– Извини,