Хамсин, или Одиссея Изи Резника. Марк Рабинович
бессилия.
– Хайнт мейн лебен из торн ин цвей. Ауф "эйдер" аун "нох" – сказал он.
Англичанин недоуменно посмотрел на него:
– Простите, но я не говорю по-еврейски.
На идиш я тоже почти не говорю, но благодаря знанию немецкого, приобретенному за два года на фронте, мне удалось понять эту несложную фразу.
– Сегодня моя жизнь разорвалась на две части. На «до» и «после» – перевел я.
Капитану было явно не до нас, но бдительности он не потерял.
– Вас, товарищ Мессинг, я попросил бы говорить по-русски! – потребовал он.
– Я тут себе подумал было, что с такой фамилией можно-таки немножечко знать идиш.
Мне несомненно импонировало бесстрашие Вольфа Григорьевича, который то ли издевался над особистом, пародируя местечковый говор, то ли действительно говорил с сильным еврейским акцентом. Британского офицера звали Натан Розенфельд, был он молод, ненамного старше меня, и ничего еврейского в его лице я не заметил. Хотя, фамилия действительно не совсем английская.
– В нашей еврейской семье только мой дед знает идиш – подтвердил англичанин подозрения Мессинга – Вот такая у нас в Йоркшире ассимиляция.
– Нацистов ассимиляция не смущала – проворчал Мессинг после моего перевода – Не хочу вас пугать, молодой человек, но не было ли в тех рвах ваших родственников?
Опять мне пришлось переводить…
– Были – неожиданно сказал Розенфельд – Были!
И, в ответ на невысказанный нами всеми вопрос, добавил сквозь зубы:
– Все они там – мои родственники!
…И не оглядываясь пошел к машине.
– У этого молодого человека еще не зачерствело сердце – задумчиво пробормотал Мессинг.
Он сказал это опять на идиш, но капитан не стал его поправлять, наверное понял.
Вена, февраль 1947
… – Хайнт мейн лебен из торн ин цвей. Ауф "эйдер" аун "нох" – повторил я.
Что-то такое отразилось наверное на моем лице, потому что взгляд Алоиза потеплел.
– Ты видел – медленно протянул он.
– А ты Алоиз, был там как коммунист или как еврей? – не унимался инженер-капитан.
– Коммунист? Я никогда не был коммунистом. Раньше, еще задолго до Аншлюса, я был социалистом, а теперь я любитель свежего воздуха. Правда, евреем я был всегда, вот и получил по совокупности.
– Так Гитлер тоже вроде был социалистом? – брякнул я то, чему нас учили на политзанятиях.
Но Алоиз не обиделся.
– Вы, Изя, напрасно верите вывескам – усмехнулся он.
– Точно! Вот у нас в Жмеринке бил-таки один моэль… – Матвеев не очень убедительно попытался изобразить местечковый акцент – …так у него на вывеске были часы нарисованы. Как-то его спросили, почему реклама не соответствует продукту. И что ви думаете, он ответил?
– "А что по вашему мне следовало нарисовать?" – я уже много раз слышал этот анекдот.
– Изя, а ведь у тебя