Егорка и Змей Добрыныч. Юстасия Тарасава
примирить. «Хорошо, что у меня всего одна голова», – подумал Егорка, а вслух прикрикнул: – Тихо! Мы вас кормить будем.
– Как же вы нас накормите, ежели вас двое, а нас трое? – усмехнулась Правая голова.
– Среднеарифметически. У меня две руки, у бабушки две, и у тебя две лапы. Получается, по две руки на каждую твою голову. Тебя покормлю я, её, – Егорка кивнул в сторону Левой головы, – бабушка, а Средняя сама поест.
– Жалко старушку утруждать, – загундела Левая, а Правая парировала:
– Ну, так голодай! Жалостливый какой нашёлся!
– Всё! Хватит препираться! – бабушке Прасковьюшке надоело слушать змееву перебранку. – Если не перестанете ссориться, кормить не буду.
– Это всё он! – сказала Правая голова.
– Он первый начал! – возразила Левая.
– Как же вы мне оба надоели! – простонала Средняя и закрыла уши крыльями.
– Все вы хороши! – вынесла приговор бабушка Прасковьюшка. – Всю жизнь вместе, а лада нет. И ещё Змеем Добрынычем себя называете. Тьфу! – Бабушка Прасковьюшка укоризненно посмотрела на них. Головы пристыжённо замолчали.
– Мойте лапы и за стол, – позвал Егорка.
– А чаво их мыть, они чистые, – в три голоса ответил Змей Добрыныч и спрятал лапы за спину.
– Когда ты их мыл в последний раз? – недоверчиво спросил Егорка.
– Когда? Когда… – головы задумались и стали совещаться. – Когда-когда, понятно дело, когда с Добрыней в престольном городе Киеве пировали, – сказала Средняя голова.
– Или в Новгороде, – неуверенно протянула Левая.
– Вспомнили тоже, – презрительно поджала губы Правая, – да Мамелфа Андревна нас ни разу за стол с грязными лапами не посадила.
– Дак она нас вообще за стол не пущала, – проболталась Левая.
Правая метнула на неё недобрый взгляд и замолчала. Средняя откашлялась и примирительно заметила: – Не в том суть, когда мы их раньше мыли, а в том, чтоб таперича вымыть.
– Это ишо зачем? – возмутилась Правая.
– Я воды боюсь, – захныкала Левая.
– Вы как знаете, а я свои лапы вымою, – решительно заявила Средняя и Змей Добрыныч шагнул к реке. Но тут же остановился и неловко затоптался на месте. Его задние лапы то делали шаг вперёд, то отступали, то поворачивались к реке, то к лесу. Егорка подумал, что это выглядит смешно, а бабушка Прасковьюшка перекрестилась.
– Верно говорят, дурная голова ногам покоя не даёт, – прошептала она. – А три головы разом… Ох, чует моё сердце, и намучаемся мы с этой змеюкой.
– Ну что ты, ба, – утешил Егорка, – у Добрыныча просто сбой системы управления. Сейчас я это исправлю.
Мальчик взял мыло, повесил на шею полотенце и пошёл к реке. Змей Добрыныч повернулся за ним и три пары глаз наблюдали, как Егорка отмывает грязные ладошки. Словно не замечая Змея, Егорка вернулся к скатёрке, на которой бабушка Прасковьюшка разложила снедь, и чётко, почти по слогам, произнёс: – Я руки вымыл, теперь могу есть. Эх, какой я голодный, сейчас