Храм над обрывом. Юрий Кузьмич Иванов
Иван сам себе удивился, когда взял билет и, казалось бы, попалась самая трудная тема под вопросом номер один, которая была для него больше всего непонятней, но не было никаких волнений – он спокойно сел и начал писать. Вначале сразу же решил задачу, затем переключился на письменный ответ по теоретическим вопросам. Иван писал и постепенно начинал радоваться тому, что впервые испытывает полный покой, притом в тот момент, когда надо бы больше всего беспокоиться. Тот материал, который раньше, как он думал, никак не мог запомнить, сейчас был в голове наподобие раскрытой книги: он просто смотрел в нее и переписывал. И когда его вызвал отвечать суровый профессор с рыжими волосами и в очках, про которого говорили, что он срезает за любую ошибку и никогда не ставит максимальный балл, Иван был абсолютно спокоен. Рыжий профессор почему-то не задал ни одного дополнительного вопроса: выслушав ответ Ивана и посмотрев на решенную задачу, поставил «десятку». Иван даже засомневался: неужели узнали про него все, хотя он ничего в анкете не писал о своих наградах и о ранении? Иван не хотел поступать вне конкурса: поступить можно, прикрывшись своим званием, а если потом не выдержит учебы, что тогда? Позор? Он хотел испытать себя, чтобы почувствовать себя молодым, полным сил для будущего, человеком, а не инвалидом, которому уже все положено просто так. И только когда профессор похвалил его, обращаясь к пожилой женщине, которая принимала рядом экзамен у парня, что, вот, мол, впервые вижу абитуриента, который раскрыл свои темы так, что и спрашивать нечего – он успокоился.
Иван, выйдя на Каширское шоссе, решил пройтись по центру Москвы, где еще ни разу не успел побывать. Потом думал пройтись по Парку Культуры и посмотреть со стороны на корпус травматологии первой Градской больницы, где он пролежал три месяца – там ему подлечили разбитые пулей ступню. Впереди был экзамен по математике, но сегодня Иван решил немного отдохнуть. Дойдя до станции метро, ему расхотелось ехать в центр. Он захотел побыть в одиночестве. Иван, когда только приехал сдавать документы, шагая вдоль шоссе к институту, заприметил вдали деревянный домик, чему сильно удивился. Постояв и подумав минуту, он перешел по подземному переходу в другую сторону шоссе и зашагал по тропинке в направлении церкви, который возвышался над зеленым массивом парка – этот деревянный домик должен был находиться где-то там. Был рабочий день. Июльское солнце наполняло зноем пространство дня. Вокруг не было почти никого: только редкие прохожие, идущие быстрым шагом, иногда нарушали идиллию одиночества. Свернув вправо в сторону Москвы-реки, чтобы посмотреть-таки, что за деревянный дом был на пустыре, Иван наткнулся на заросли полудикой вишни. Созревшие ягоды неудержимо манили к себе, и не попробовать их попросту не было сил. Иван ягоду за ягодой ел вкусные, слегка кисловатые, вишенки и наслаждался полнотой счастья. Почти полтора года, проведенные в госпиталях, в больницах и в реабилитационных центрах; череда сложнейших операций под общим и местным наркозами; а еще смерть матери и невозможность присутствовать